Но и таких героев оставалось все меньше. Мои разведчики уже дрались на передовой, дрался там и комендантский взвод, дрались и штабы полков.
— В многостаночников превратились, — не раз шутил Гуртьев, узнавая, как какой-нибудь артиллерист-наводчик, увидев подползавших к нему гитлеровцев, уничтожал их из автомата, а затем возвращался к своему орудию.
Впрочем, даже сейчас комдив оставался спокойным.
— Ну что ж, численность компенсируется умением, — говорил он, когда ему докладывали о новых страшных потерях.
И люди, обыкновенные советские люди, совершали подвиги, о которых не забыть, которые стали гордостью нашей армии.
Расскажу про некоторые из них. В один из напряженных боевых дней к комдиву вошел начальник штаба дивизии.
— Кушнарев докладывает, что немцы пошли в атаку, — сказал полковник.
Комдив подошел к аппарату.
— Кушнарев!.. Кушнарев!.. Вы слышите меня? — он продувает трубку. — Кушнарев!.. Эх, опять обрыв!
— Будет исправлено, товарищ полковник, — замечает Хамицкий и обращается к связисту: — Путилов! Найти повреждение, исправить.
Сидящий возле аппарата комсомолец Матвей Путилов стремительно вскакивает. Он еще очень молод. Синие глаза, мягкие белокурые волосы, нежный, почти девический овал лица. Товарищи в шутку называют его девочкой, но он не обижается. Трудно вывести из душевного равновесия такого веселого, жизнерадостного юношу.
— Есть, найти повреждение и исправить! — повторяет он приказ.
Минут через двадцать Хамицкий доложил:
— Товарищ полковник, связь восстановлена.. Майор Кушнарев на проводе.
— Как, уже? — удивился Гуртьев и с одобрением: — Молодец Матвей, именно так надо работать.
Но проходило время, а Путилов не возвращался. Хамицкий встревожился.
— Не случилось ли что с парнишкой? Пойду погляжу сам.
Он вышел из штольни и, взяв в руки провод, направился в расположение полка Кушнарева. Противник, как всегда, бил из миномета. Приходилось то и дело залегать, а кое-где и переползать. В одном из таких мест Хамицкий натолкнулся на неподвижное тело бойца, лежащего вниз лицом. Телогрейка его была пропитана кровью и иссечена осколками. Шапка свалилась и лежала рядом. Осенний ветер ласково шевелил мягкие белокурые волосы. Только взглянув на них, Хамицкий сразу узнал связиста.
— Матвей! — вырвалось у него.
Боец не пошевельнулся. Хамицкий осторожно перевернул лежащего на спину. Да, это был Путилов, но уже мертвый, а в зубах его зажаты концы порванного провода. Смерть помешала срастить провод, но последним усилием воли комсомолец все же нашел способ выполнить приказание. Хамицкий представил себе, как через мертвое тело молодого героя проходят сейчас четкие слова боевой команды. Он с трудом вынул концы провода из судорожно сжатых зубов. Быстро соединив их, вновь склонился над Путиловым.
