Возвращаюсь в штольню и неожиданно замечаю: уже сумерки, а раз так, пора спешить на передовую.
Снова долгий путь к переднему краю. КП комбата находится в подвале полуразрушенного дома. Оборудован он неплохо. В углу — кровать с пружинным матрасом, стол, стулья. Дивишься и мысленно хвалишь горбоносого хозяина. Он умно поступает, стараясь обосноваться с комфортом. Тут привлекают внимание фотографии каких-то ребятишек на стенах. Неужели его дети?
Перехватив мой взгляд, капитан ласково улыбнулся:
— Наверху взял. Смотришь на личики этих ребят и согреваешься. У меня ведь в Казани свои остались.
— Верно, верно, капитан. Легче на душе, когда видишь веселенькие детские мордашки.
Объясняю задачу. Капитан хмурится.
— Значит, уступить дом, но так, чтобы через час отбить, — ворчит он.
Нетрудно понять его досаду. Вчера брали, а сегодня отдавать.
— А когда отойдете, не давайте ни минуты покоя.
Он снова хмурится. Легко мне командовать, а ему мой поиск стоит людей, боевых товарищей.
По-мышиному тонко, но пронзительно зуммерит телефон. Комбат резко берет трубку.
— Что атакуют? — хриплым, сердитым голосом спрашивает он. — Кого? Гогоберидзе? Вот беда, — и злобно: — Отходите, немедленно отходите. Постреляйте и возвращайтесь во вчерашние окопы.
— Немцы нажимают на Г-образный дом, — поясняет он.
— И прекрасно, — вырвалось у меня.
— Нечего сказать — «прекрасно». Гогоберидзе убит! — кричит комбат, негодующе глядя на меня.
Гогоберидзе… Перед глазами возникает знакомый сержант-кавказец, но лица его уже не помню. И становится стыдно, как это я забыл.
— Но мы бы так не сдали домину, — продолжал комбат.
В голосе его звучит укоризна: знаем, мол, ваши штабные штучки. Впрочем, он ведет себя как гостеприимный хозяин. Приказывает подать ужин, и, конечно, с водкой. Очень хочется выпить — весть о смерти Гогоберидзе тяжело легла на душу.
— Помянем покойника, — говорит комбат, разливая водку.
Я отказался. Мой хозяин мрачнеет. Думает, верно, рисуюсь. Мрачнеет, но и сам не пьет. Ужинаем молча и расходимся. Я на наблюдательный пункт, он в роты.
На НП начальник штаба полка капитан Дятленко спорит с командиром из артиллерийского полка. Дятленко просит дать огонька, артиллерист отказывается, уверяя, что уже истрачен один боекомплект, надо беречь снаряды: когда подвезут новые через Волгу — неведомо, а так можно и ни с чем остаться. Я вмешиваюсь, и это решает спор в пользу начальника штаба. Артиллерист сердито кричит по телефону. Как рачительный хозяйственник, он бережет каждый снаряд, зная, что огонек всегда пригодится, а пехотинцев считает страшными транжирами.
