— Александр Македонский в коммунистической партии не состоял, но, когда в пустыне ему кто-то принес воды, он вылил эту воду. И поступил мудро: начальник должен разделять трудности с солдатами, так-то, старший сержант.
Усач покраснел.
— Можете идти, товарищ старший сержант, — сказал ему полковник, а когда повар ушел, с волнением в голосе заговорил:
— Конечно, это мелочь, но в сталинградских нечеловеческих условиях мы должны быть аскетами, рыцарями без страха и упрека. Мы должны быть счастливы почетной миссией, которую возложила на нас история. — Гуртьев продолжал: — Да, трудности огромные, но впоследствии мы всю жизнь будем вспоминать каждую прожитую в этом пекле минуту. Мы совершаем великий коллективный подвиг. Будь моя власть, я каждому бойцу присвоил бы звание Героя Советского Союза. Понимаете — каждому! Трус здесь не выдержит ни минуты.
Говорил он негромко, проникновенно, душу захватывало. Вдруг полковник увидел бутылку с водкой.
— Пьете? — уже сурово спросил он и, не дожидаясь ответа: — Нехорошо. Если в окопах боец получает свои, положенные по приказу, сто граммов — одно, водка придает ему силы, взбадривает. Она — лекарство для изможденного человека. Но штабным офицерам пить нельзя. Я знаю, валитесь с ног, а голова ваша должна оставаться свежей. Нельзя, товарищи, нельзя…
Мы молчали, нечего было возразить.
— Не будем больше пить, товарищ полковник, — пообещал пришедший к нам обедать дивизионный инженер.
— И хорошо сделаете, — улыбнулся Гуртьев, затем, обращаясь ко мне: — А у вас что нового?
«Что? Да ничего нового», — тянуло сказать. Тут вспомнилась коробка «Казбека»… Впрочем, удобно ли докладывать о такой мелочи? А разве в нашем деле не играет роль любая мелочь? И я рассказал о находке. Гуртьев задумался.
— Вы говорите, такой коробки раньше не находили? Значит, на немецком НП появился новый посетитель. Кто — не знаем. Пойдем ко мне.
Уже в своем блиндаже полковник долго беседовал со мной и Ахметдиновым. Разведчика он расспрашивал тщательно, интересуясь всем, что удалось подобрать в Г-образном доме. Ахметдинов объяснил, что если делать выводы на основании оставленных немцами окурков и пустых папиросных коробок, то на наблюдательном пункте бывало не больше трех — четырех человек.
— Вот что, — сказал комдив, — сегодня ночью накройте фашистских наблюдателей. Устройте в Г-образном доме засаду и снимите их. Ясно?
— Ясно, накрыть наблюдателей, — машинально повторил я.
Позже у себя в блиндаже я разработал план поиска. Простой план. Ахметдинов с пятью бойцами проникают в дом и, спрятавшись, ждут гостей.
