Под ней Джоанна обнаружила подходящую по цветы ночную сорочку из двойного нейлона — чехол был расписан букетиками белых цветов, а верхний был прозрачен, как осенняя паутинка.
«Эта одежда совсем не походит на ту, что обычно держат в шкафу для неожиданного гостя, и уж тем более — в доме холостяка», — удивленно подумала Джоанна.
Она допивала вторую чашку кофе, стараясь сосредоточиться на последних новостях в газете, когда в дверь постучали и вошел Чарльз. Джоанна вздрогнула, чуть не выронив чашку из рук.
— Доброе утро. Миссис Ховард сказала, что тебе гораздо лучше, — сказал он, пододвигая стул к кровати.
— Да… я хорошо себя чувствую, — ответила Джоанна, покраснев. Она не ожидала увидеть его так скоро… и уж конечно не в то время, когда она будет в постели — непричесанная и совершенно без косметики.
— Это хорошо. Не возражаешь, если я закурю? Я сам только что позавтракал.
— Пожалуйста, кури.
Чарльз закурил сигарету, придвинул поближе пепельницу в виде раковины и устроился поудобнее. Он, видимо, не собирался сегодня на фабрику, потому что было уже десять часов, а он был в льняной рубашке с расстегнутым воротом и светлых брюках.
— Как ты, наверное, догадалась, я пришел поговорить с тобой, — сообщил он. — Но если ты чувствуешь себя недостаточно хорошо для этого, только скажи.
Джоанна вспомнила, как безжалостно он обошелся с нею накануне. Хотя обстановка вокруг была весьма приятной, она не сама ее выбрала. Ее едва ли не силой заставили приехать сюда, поэтому у нее не возникало желания благодарить.
Ее ответ прозвучал очень холодно:
— Все зависит от того, о чем ты намерен говорить.
— Я думаю, это ясно. О том, что случилось вчера.
Джоанна уселась поудобнее, Чарльз подался вперед и убрал мешавший ей поднос.
— Лично я считаю, что ворошить вчерашний день не стоит — ровным тоном произнесла она. — Как я уже сказала, я уезжаю из Мерефилда и сегодня же. Я думаю, для всех будет лучше, если мы попытаемся забыть о том, что я вообще сюда приезжала.
— А ты сама сможешь это забыть? — напрямик спросил он.
Джоанна начала теребить уголок одеяла.
— Наверное, не сразу, — тихо ответила она. — Я думаю, ты мне не поверишь, но я полюбила миссис Карлайон за то короткое время, что мы знали друг друга.
— Почему же не поверю? Это было заметно. И она тоже привязалась к тебе. Твой приезд очень много значил для нее, — спокойно сказал он.
Джоанна удивленно посмотрела на Чарльза.
— Но вчера…
— То, что случилось вчера, было для всех нас не менее ужасно, чем для тебя. Ты должна это понять. Если женщина больше двадцати лет таит в душе зависть, она не в состоянии контролировать свои поступки, когда исчезают сдерживающие факторы, — печально сказал он. — Это чувство появилось у Моники давно, когда они с твоей матерью были юными девушками. Горе по поводу смерти матери — а оно, несомненно, было искренним — смешалось в ее душе с неприязнью к Нине и досадой из-за собственного замужества. Очень жаль, что все это выплеснулось на тебя, но подобный срыв был неизбежен. Потом, после лечения в хорошем санатории и отдыха вне Мерефилда она, вероятно, станет уравновешеннее и спокойнее. Если бы не эта сцена… — Он закончил фразу выразительным жестом.
