— Я, пожалуй, поеду прокатиться. А ты, Джоанна? Не хочешь подышать свежим воздухом?
Джоанна замешкалась, но тут вмешалась миссис Карлайон:
— Конечно, поезжай, дорогая. Тебе полезно прогуляться. Только не пугай ее, Нил. Я ведь знаю, как ты водишь машину. Мне бы не хотелось, чтобы с Джоанной что-нибудь случилось.
— Я поеду очень осторожно, бабушка, — заверил ее внук. — А тебе, Джоанна, лучше надеть на голову шарф. Мой старый драндулет не такой шикарный, как машина Чарльза.
Джоанна сбегала наверх за жакетом и шарфом. Когда — она спустилась вниз, Нил ждал ее у дверей. Его машина оказалась древней тесной малолитражкой, в которой, к тому же, гуляли сквозняки, но Джоанне было все равно. Вечер был теплый, и она радовалась случаю ненадолго покинуть дом.
— Мы поднимемся на вершину Риджес, — сказал Нил, выводя машину на дорогу. — Оттуда открывается прекрасный вид на город. Конечно, после Парижа огни Мерефилда не ослепят тебя, но по крайней мере убежим от запаха рыбы с жареной картошкой и звуков «Нелли Дин», которые доносятся из пабов.
— «Нелли Дин»? Что это? — спросила Джоанна.
Он засмеялся.
— Это песня такая. Но не думаю, чтобы ты захотела включить ее в свой репертуар.
— О, так ты знаешь?
— Да. Кэти отловила меня, как только я вернулся, и все рассказала. А я и не удивился: ты совсем не похожа на учительницу или секретаршу.
— А на кого я похожа? — улыбнулась она.
— На самую красивую девушку в Мерефилде, — серьезно сказал Нил, повернувшись к ней.
Джоанна рассмеялась.
— О Нил! Ты неисправимый льстец! Я уверена, в Мерефилде полно хорошеньких девушек… и ты всем говоришь то же самое. Я подозреваю, что ты большой любитель пофлиртовать.
— А почему бы и нет? Нужно уметь получать удовольствие от жизни, — легко ответил он.
— И много ли удовольствия ты получаешь, играя в любовь? — спросила Джоанна.
— Очень много.
— А как насчет работы?
— Работа и есть работа.
— Чарльз говорил мне, что ты хочешь стать художником, — после некоторого колебания сказала Джоанна.
Нил свернул с основной дороги и повел машину вверх по крутому склону.
— Я передумал, — коротко ответил он.
— Сам или что-то заставило тебя передумать?
— Я далек от мысли, что гений непременно должен бедствовать. Я, конечно, не считаю себя гением, но, видимо, мог бы создать что-то стоящее.
— Ты говоришь так, будто все у тебя уже в прошлом.
— Так оно и есть.
— Но почему? — удивилась Джоанна. — Если ты всерьез хочешь писать картины, ты не должен сдаваться. Это как любовь к музыке, танцу… или как мечта стать моряком. Она у тебя в крови, и ты не можешь забыть о ней.
