— Вы возвращаетесь к себе? — спросила его Джоанна.
— Нет. Я только завезу домой вещи и возьму почту. К обеду вернусь. Или вы предпочитаете, чтобы я оставил вас здесь одну?
— Нет! Я рада, что вы будете за обедом, — поспешно сказала она. Потом поддавшись неожиданному порыву, спросила: — Почему моя тетка встретила меня с такой неприязнью, Чарльз? Она держалась вежливо, но я почувствовала, что она мне не рада.
— Вам это просто показалось, — ответил он, не глядя на девушку. — Почему она должна испытывать к вам неприязнь? Она же прямо сказала, что ей пока трудно воспринимать вас как члена семьи. Еще придется преодолеть некоторую отчужденность. Принесла ли горничная полотенца? Ах да, вот они. Ну, я пошел. Увидимся позднее.
— Хорошо. Спасибо вам.
Его шаги стихли в устланном толстым ковром коридоре, а Джоанна еще долго стояла посередине комнаты, нахмурив брови и задумчиво теребя свой браслет.
Так и не найдя причину враждебности Моники, она начала распаковывать вещи, развешивать свои костюмы и платья в огромном пропахшем камфорой шкафу, раскладывать разные мелочи в ящики туалетного столика.
Ванная оказалась такой же старомодной как и весь дом — с зеленой занавеской, прикрывавшей нижнюю часть окна, широким сушильным шкафом и раковиной, облицованной полированным дубом. Но бойлер был вполне современный: из крана бежал почти кипяток.
Вернувшись в свою комнату, Джоанна выбрала не слишком официальное вечернее платье из натурального светло-зеленого шелка. Россыпь граненых бусин обрамляла его скромный вырез. Она подняла волосы вверх, чтобы были видны подходящие к платью блестящие серьги.
К половине седьмого Джоанна была уже одета. Постояв немного у окна, она решила спуститься вниз. Проходя мимо ванной, она услышала шум воды и подумала, кто из членов семьи может там находиться. Возможно, одна из ее двоюродных сестер. Интересно, не встретят ли они ее, по примеру своей матери, лишь с холодной любезностью?
В холле никого не было, но когда она уже спустилась с лестницы, входная дверь распахнулась, и высокий белокурый молодой человек влетел в прихожую и с размаху бросил свой портфель на низкий столик. Обернувшись, он заметил Джоанну и замер с неподдельным изумлением на лице.
— Боже правый! Вы кузина Джоанна?! — воскликнул он опомнившись.
Джоанна улыбнулась, недоумевая, какой же он ее представлял, если ее вид так поразил его.
— Да, — просто сказала она. — А вы Нил, я полагаю?
Молодой человек кивнул; его взгляд скользнул по ее фигуре от головы до носков серых перламутровых туфель.
