Диана уже успела привыкнуть к резкой смене тем, характерной для их общения, и потому не удивилась заданному вопросу. Она ответила отрицательно, заметив, однако, что знакома с другими сочинениями этого писателя и от их прочтения получила огромное удовольствие. Далее разговор зашел о достоинствах первой книги упомянутого автора и об его писательском таланте. Время промелькнуло незаметно, и не успела Диана оглянуться, как ей уже пришло время возвращаться. К ее изумлению, Эдвард, прощаясь, завладел ее рукой и поднес к своим губам.
— Благодарю вас, прекрасная дама, за то, что выслушали меня. Ваша любезность превышает все, что только можно ожидать от столь краткого знакомства.
В замешательстве Диана не нашлась что ответить. Искренняя благодарность Эдварда за такую малость глубоко тронула ее. От тепла его губ, которое Диана ощутила даже через тонкую кожу перчаток, у нее закружилась голова. Она поймала себя на том, что пытается вообразить, какие чувства проснулись бы в ней, коснись он губами ее кожи… ее губ…
— Но это… то, в чем друг никогда не откажет, — проговорила Диана с запинкой, высвобождая руку. Господи, что же это такое! Хорошо еще, что ее лицо скрыто под вуалью.
— А мы с вами друзья, Дженни?
— Хотелось бы на это надеяться. Иначе зачем эти встречи?
— Для встреч у людей могут быть самые разные уважительные причины.
— Но разве потребность в дружбе не достойна уважения? — сказала Диана. — Человек может быть храбрецом, художником или гениальным ученым. Но что он без друзей? С кем он разделит радость от своих достижений?
Эдвард улыбнулся.
— Вы это очень верно подметили. Быть может, наши встречи в сумраке парка лишь краткий миг безмятежного спокойствия, дивная интерлюдия в мире, где каждый из нас принужден играть роль, которая не всегда приходится по вкусу. Как бы то ни было, но я очень дорожу нашими встречами и надеюсь, вы и впредь не откажете мне в этом удовольствии.
Как он прав, подумала Диана. Да, она и сама, вопреки всему, хотела продолжения их встреч. Недозволенные чувства — нежность, привязанность, участие — завладевали ею, умножая ее страдания. Диана почла за благо промолчать и, склонив голову, неспешно повернула домой, возблагодарив Всевышнего за то, что характер ее отношений с Эдвардом не обязывает ее говорить всегда только правду или отвечать на все вопросы.
