Крышка гранитного саркофага была закреплена по углам глубоко ввинченными бронзовыми болтами. Шляпка одного осталась залита сургучом, но с остальных чьи-то шаловливые рученьки успели сбить пломбы. По лужицам сургуча заметно было, что сбивали и подновляли пломбы не единожды. Бард выудил из-за пазухи отвёртку и начал орудовать, пыхтя от натуги, – за долгие годы резьба прикипела. Время шло, прилепленная к крышке свеча таяла.
– Есть! – Филипп выкрутил винт с палец толщиной и длиною в локоть. – Давай-ка ты.
Михан поплевал на ладони и азартно приступил к работе. Бард выудил из кармана пяток слипшихся огарков, где-то по случаю скоммуниженных, пересадил на них огонёк догоревшей свечи, прилепил к саркофагу.
– Со всей заботой о трудящихся, – голос его в тесной гробнице звучал глухо. – Даёшь встречный план, предусматривающий высокие показатели и более короткие сроки выполнения!
– Пятилетку за три года согласно соцобязательствам, в рот те ноги! – прокряхтел Михан.
– Ого, – после паузы кивнул деятель искусства. – Это где ты так научился?
– У эльфов наслушался. Я из Тихвина, – ответил молодец и положил тяжёлый болт на усыпальницу Бандуриной.
– Ах да, забыл, совсем от пьянок мозги сгнили, – привычной скороговоркой отболтался бард.
Последний винт достался Жёлудю. Он сбил четвёртую печать с узилища самого прошаренного манагера Москвы и легко справился с задачей.
* * *
Атаку едва не проспали. Дремавший за столом трапезной Щавель вскинул голову и ясным голосом сказал:
– Лузга, посмотри, кто там шастает.
Лузга тоже спал вполглаза и потому сразу отправился выполнять приказание. Он был на пороге, когда Щавеля будто кипятком окатило, такая прошла по телу горячая волна. Он выдернул из чехла лук, вскочил и заорал:
– Падай, Лузга, падай!
Лузга, который уже отворил входную дверь, замешкался. Стрела пролетела у него над плечом, щёлкнув оперением по мочке. Рослая фигура, возникшая из темноты, пошатнулась и отступила обратно во мрак.
– Падай! – снова крикнул Щавель, прилаживая другую стрелу.
Дружинники повскакали, схватились за оружие. Сверчок мгновенно оценил обстановку.
– Скворец, Храп – на дверь. Фёдор, прикрой проход с кухни. Карп, двигай столы, окна закрывай!
Лузга не упал, а отскочил за притолоку, тем и спасся. С улицы грохнули три выстрела, вылетело стекло, десятник Фёдор повалился, сражённый в спину.
– Гаси огни! – гаркнул Сверчок. – Они на свет целятся!
Щавель ринулся к окну, сбивая по пути лампы, до которых мог дотянуться. Обозники Карпа ставили на попа тяжеленные обеденные столы из тёсаных колод, заслоняя директрису стрельбы.
