– Не спать, – приказал он и посмотрел на старшего ратников. – Выставь фишку. Здесь шарится десятка бойцов с Селигера, возможно, не одна. Доложить расход личного состава.
– Мои на месте, – пробасил караванщик.
– Шестерых в город отпустил, от Фёдора тройку и своих, не более трети, согласно Уставу, – отрапортовал Сверчок.
– А твои куда-то с бардом слиняли, хрен знает куда, – криво усмехнулся Лузга.
«Совсем расслабились, – подумал Щавель. – Чувствуем себя как дома, забывая, что в гостях. Теперь жди беды».
– Добро, – словно льдину в колодец кинул он и обратился к Карпу: – Пошли человека коней проверить. Да пусть задним ходом выйдет, не через главный. Осмотрится на месте и сразу назад, если что.
– Чуешь нехорошее? – спросил Карп.
– Есть маленько.
Сверчок уже был возле стола ратников. Шепнул двоим из своей десятки, дружинники скрылись за дверью. Разговоры в трапезной стали утихать.
Сопровождаемый Лузгой с коптилкою Щавель поднялся в свою комнату, взял с постели налуч, распустил шнурок, вытащил лук, нацепил тетиву.
– С Селигера… Мутное дело. – Лузга приоткрыл окно, по-волчьи цепко окинул взором тёмную улицу, прислушался, но ничего не увидел и не услышал. – Ну, чего кумекаешь?
– То, что у нас бардак. Треть людей чёрт знает где. – Щавель запихнул в чехол лук, завязывать не стал, закинул на плечо колчан. – Оружие проверь.
– В порядке, – огрызнулся Лузга, но тут же достал из котомки обрез, переломил, одобрительно кивнул и вернул в исходное.
Щавель на короткое время высунулся в окно. Полная луна просвечивала в прореху облаков, но звёзд не виднелось. На конюшне перестукивали копытами сонные лошади, доносило оттуда навозом, с сеновала пёрло сладковатой соломенной прелью, а из курятника тянуло кисловатым гуано, сморкался ратник на фишке, от стены пахло гнилью. «Высоко, не залезут, цепляться не за что, – отметил Щавель и закрыл рамы. – Может, я зря паникую? Или не зря? Что-то много из Озёрного Края стали тут шариться, Едропумед с Селигера, бойцы с Селигера. Или совпадение?»
Движимый наитием, старый лучник вытянул из-под кровати сидор, на ощупь извлёк мешочек с Хранителем, сунул за пазуху. Пнул сидор взад и решительно направился прочь, Лузга едва поспевал за ним.
«Жёлудь-то чего потащился на ночь глядя? – тревожно билось отцовское сердце. – Куда сманил парней проклятый комедиант?»
* * *
– Держитесь меня. – Филипп запалил свечу дорогой басурманской зажигалкой и, крадучись, словно мышь, спустился по осклизлым ступеням в гробницу.
