Вечные спутники человека деловито сновали под ногами, возбуждённые запахом шахтёрских тормозков.
- Слава Богу, прибыли на место! – Точилин, кряхтя, присел на кучу досок и скомандовал. - Полчаса на перекус и перекур, потом за работу.
Горняки присели, кто, где смог и начали есть. Впереди маячила шестичасовая рабочая смена, силы понадобятся, а оставлять еду не имело смысла. Крысы добирались до неё в любых местах.
- Прятать бесполезно. - Хитрые твари так ловко воровали пропитание, что даже газеты, в которые были обычно завёрнуты сытные тормозки, оставались целыми…
После неторопливого приёма пищи Точилин расставил членов бригады по рабочим местам, а сам с Пашкой и тремя неопытными ребятами, отправился на дальний участок, укреплять просевшую кровлю. Тревожное предчувствие постепенно отпустило его.
- На этот раз пронесло! - подумал он, направляясь в конце смены на встречу к желанной «козе".
Однако сделав всего несколько шагов в таком расслабленном состоянии, Точилин внезапно резко остановился и с ужасом прошептал:
- Дым! – он побледнел так, что даже под толстым слоем угольной пыли стала видна белая – белая кожа. - В шахте пожар…
Его негромкие слова, сказанные треснувшим голосом, прозвучали словно приговор. Любой горняк, даже самый неопытный знает, огонь в глубине земли в любом случае смертелен…
***
Как и ожидал Григорий, на бригадных посиделках за «бутыльком» ему не понравилось. Уставшие после смены мужики быстро накидались самогоном, закуски почти не было, и начали вести пьяный трёп на три вечные темы.
- О работе, войне и женщинах…
Выпив положенное, он для вида участвовал в незатухающей беседе и при первом удобном случае тихо слинял. Домой шёл быстро, всё же задержался на пару часов. Уже на подходе к Пастуховке Григорий сильно удивился.
- Странно, куда все подевались? – подумал он. - На улицах никого нет, будто зараз не день, а ночь.
Впервые никто не вышел встретить его. Обычно Тоня издали, дом стоял на краю села, замечала мужнину коренастую фигуру и радостно выбегала на встречу. Григорий раздосадовано пнул ногой входную дверь и ввалился в горницу. За пустым столом, прижав к себе ребятишек, сидела заплаканная жена. Антонина подняла на него голубые, ставшие вдруг серыми глаза и с укором спросила:
- Гриша, где ты был?
- Пахал, как проклятый.
- Почему так задержался? – обычно она не требовала у мужа подобных отчётов. - Я вся извелась!
- Пришлось выставиться мужикам. – Как бы извиняясь, произнёс Григорий. - Новая работа, бригада другая, сама понимаешь?
