Гитлер остерегался открыто провозглашать войну с Россией как поход в целях порабощения и уничтожения людей. Смертельные последствия его расовой идеологии должны были сохраняться в тайне от всего мира. Просачивавшаяся информация безжалостно пресекалась, и даже за границей ее воспринимали как неправдоподобную. Сегодня, после того как русскими архивами был подтвержден масштаб сталинских злодеяний, эти темы дискутируются уже в открытую, что, разумеется, не оправдывает масштаба немецкого оккупационного господства в Советском Союзе.
Как вели себя высокие военные чины, когда им стали известны планы штаб-квартиры фюрера пресекать с применением оружия попытки населения вырваться из Ленинграда? Если некоторые из них склонялись к тому, чтобы рассматривать такие намерения как решение чисто технической проблемы тыловых служб, а не как вопрос морали и чести, то они заблуждались. Такой войне их не учили. Хотя они знали, как беспрекословно выполняются бессмысленные приказы, и то, как Гитлер издевательски говорил, что «консервативные офицеры сухопутных войск хотели бы превратить профессию солдата в церковный амвон». Но гражданские лица редко становились объектом их мыслей. Они прежде всего воспринимались, как помеха при ведении боевых действий, как рабочая сила, заложники, объекты, которые служили для использования. Поэтому генералы думали о солдатах лишь в одном аспекте. Их беспокоило, каким грузом это ляжет на психику солдата, если ему прикажут применить силу против безоружных людей. Они учитывали такой фактор, как угрызения совести, и видели в этом серьезную опасность для поддержания дисциплины и боевого духа. Некоторые опасались, что из-за этого могут быть надолго утеряны такие понятия, как порядочность и выдержка.
Ленинградцы находились в смертельном положении. Йоахим Хофманн ссылается в своей книге «Сталинская беспощадная война 1941–1945» на приказ Сталина от 21.9.41 г., который был доведен в Красной Армии вплоть до полкового звена. Поводом были неподтвержденные донесения Жукова, Жданова и других о том, что немецкие войска начали посылать в Ленинград женщин, детей и стариков, которые просили прекратить бои и сдать город. Сталин ответил, что против таких просителей следует открывать огонь, они опаснее фашистов: «Никакой пощады ни немецким мерзавцам, ни их делегатам, кто бы они ни были!»
Сегодня историки, изливающие свою персональную ненависть на поколение отцов как нацистов, поучают нас в виде тезиса о коллективной вине, что вермахт — это убийца.
