– Но что именно с ней случилось? – В голосе надзирателя (о чудо!) не слышно казённых интонаций. – И можете ли вы её исцелить?
(Разумеется, хмыкаю я мысленно. За каждую смерть на вверенной его вниманию территории с него обязательно спросят – причём за смерть мага спросят особенно строго).
– Не знаю, – ответ Следопыта задумчив и неспешен. – Говоря откровенно, такой клинической картины я ещё ни разу не наблюдал… а наблюдал я многое.
– Она хотя бы жива?
– Отчасти. Дыхание очень слабое, но оно есть. Пульс еле слышен и очень редок, но не похоже, что он готов прерваться. Да. Но вещи более тонкие… трудно сказать. И ещё – вот!
Наклонившись, саххарт проводит ногтем по щеке моего тела.
– Видите?
– Видим что?
– Следа не остаётся. Потребовались бы серьёзные усилия, чтобы даже самый острый скальпель прорезал её кожу, пока она в таком состоянии.
– И что это значит?
– Это один из признаков глубокого транса. ОЧЕНЬ глубокого. Того, кто пребывает в таком трансе, можно запереть в плотно закрывающемся металлическом ящике, ящик опустить под воду, через несколько дней поднять ящик и открыть, но пребывающий в трансе даже не заметит этого. Странно другое: "одеревенение" – единственный наблюдаемый признак транса.
– Что это значит?
– Сознание в трансе изменяется, но по-прежнему присутствует. А в этом теле я не могу ощутить даже малейшего следа сознания. Ни воспоминаний, ни мыслей… мозг чист! Чище, чем у не рождённых ещё младенцев и у потерявших сознание, пребывающих на самой грани смерти! Вы понимаете, что это значит?
– Нет. Но мы и не целители. Объясните.
Асфитар Следопыт разводит руками.
– Не могу. Я, специалист-целитель, не понимаю, как произошло… вот это. И не понимаю, ЧТО это. Вы говорили, при ней были какие-то артефакты?
– Да. Хотите посмотреть?
– Конечно! И ещё я бы хотел узнать, как и чем именно ваш маг… как там его?
– Петля.
– Не помню такого. Не важно. Важно, какой именно удар он нанёс. Быть может, разгадка кроется в этом.
– Но что нам делать с… магистром Илиной?
Пожатие плеч. Вполне человеческий жест, который саххарт, очевидно, перенял за десятилетия, проведённые вдали от своих сородичей.
– Ничего. Судя по всему, если она и очнётся, то сделает это вполне самостоятельно. Идёмте, господа.
Выходя из камеры последним, Асфитар ненадолго приостанавливается.
– Ни следа сознания, – шепчет он еле слышно. – Здесь – ни следа… но где же оно в таком случае, хотел бы я знать?..
– Ты была права.
– Насчёт чего?
– Насчёт оценки этого гуманоида. Он – действительно серьёзный противник.
