Я улыбнулась и дала ему свою карточку. Он сдержанно поклонился и вложил ее в нагрудный карман.
– Auf Wiedersehen, Freulein Blau.
Я смотрела ему вслед. Какой приятный пожилой джентльмен. Трудно было представить его себе повисшим на люстре или бегающим на четвереньках с резиновым мячиком во рту.
Валлах, вернувшись с водой, нахмурился.
– Что тут делал Жилярди?
– Проверял, что мне уже лучше. Ничего такого, о чем стоило бы волноваться.
Валлах все-таки продолжал бурчать.
– Не хотелось бы, чтобы он оказывал тебе внимание. Он, знаешь ли, с приветом.
– Нет, не знаю. А кто он такой?
Валлаху не понравилось, что я спрашиваю о Жилярди, но любовь к сплетням пересилила.
– Он один из ведущих филологов Европы в области фэнтези и оккультизма. Точнее, был одним из ведущих. Написал несколько книг о мастерах жанра: По, Лавкрафте и еще некоторых. А потом свихнулся. Вышло так, что десять лет назад у него на таком нашем собрании было что-то вроде припадка. Очень неудачно. А после этого он стал утверждать, что вервольфы и вампиры существуют на самом деле, и нести прочую чушь в этом роде. Он даже написал книгу о сумеречных расах, живущих тысячи лет бок о бок с человечеством. Над книгой, когда она вышла, кто только не смеялся. Он стал притчей во языцех.
К себе домой я вернулась поздно. Раздевшись догола, я села и стала думать о том, что случилось на вечере.
Наконец-то я встретилась с кем-то из своей породы. Как на самом деле выглядел Морган? От этой мысли меня пробрала дрожь.
Я посмотрела в угол, где у меня висело большое зеркало. А я? Как я на самом деле выгляжу?
Я отбросила поверья, что вампиры терпеть не могут зеркала, как бабьи сказки, выдумку невежд, вроде той, что вампиры не могут ступить на освященную землю. Может быть, это я оказалась невеждой.
Только перед рассветом я собралась с духом встать перед зеркалом. Меня страшило то, что могло взглянуть на меня оттуда, но любопытство пересилило. Хотя мое отражение не предстало передо мной старой каргой, меня окружал еле заметный ореол красноватого цвета. Сильнее всего он был возле головы и плеч, я была похожа на солнечную корону во время затмения. Мое отражение улыбнулось мне из зеркала. Я поднесла руку к губам, но мой двойник этого не сделал. Из губ той женщины высунулся длинный острый язык, как у кошки.
– Нет!
Я стукнула по зеркалу так, что оно завертелось, и попятилась, глядя, как в зеркале мелькают отражения комнаты. Оно остановилось обратной стороной ко мне, и я его так оставила.
