– Вот ты где. Ну, ты и устроил бардак!
Клод подпрыгнул, как от удара током. Она стояла в дверях ванной, в одной руке у нее был мешок с продуктами, в другой – одежда. Клод как-то вдруг почувствовал, что на нем только трусы.
– Думала, тебе одежда не помешает. Та, в которой ты был, вся в крови. Надеюсь, это подойдет. – Она бросила ему одежду. – Переоденься тут, пока я приберу.
Дверь хлопнула.
Одеваться в этой тесной кабинке – то же самое, что в чулане для веников. Клод уже перестал ругаться, третий раз въехав коленом в бачок. Джинсы подошли вполне, зато воротник рубашки был слишком тесен, а манжеты оказались на дюйм выше запястий.
Когда он открыл дверь, Соня Блу выжимала швабру над кухонной раковиной. Вода была цвета клюквенного сока.
– Чего уставился? Ты что, думал, я буду это языком слизывать? – бросила она.
Клод неожиданно понял, что задел ее чувства. Оказался плохим и неблагодарным гостем. Он не знал, что сказать, и потому с виноватым молчанием смотрел, как она вытирает пол.
– Я кое-что прикупила в нашем супермаркете. Не французская кухня, но сойдет. – Не отрываясь от работы, Соня кивнула на пакет с продуктами.
Переступив через лужу крови и воды, натекшей со швабры, Клод покопался в пакете и достал банку арахисового масла, батон белого хлеба, кварту молока и три банки тушеного мяса. Поглядев на мультяшного дьявола на банке мяса с пряностями, он улыбнулся.
И улыбка стала шириться. Казалось, губы сейчас лопнут.
– Чего такого смешного? – спросила Соня Блу, последний раз собирая воду. Она уже была цвета розоватого лимонада.
Клод начал смеяться. Из глаз показались слезы. В этом смехе слышалась истерическая нотка. Клод понял, что если сейчас не возьмет себя в руки, то будет смеяться, пока не потеряет сознание. Как и случилось.
* * *
Живая. Только я живая, когда я в поиске. Одна. Невидимая. Хорошо, что Хагерти еще не пришел в себя и не может уйти с чердака. Мне не выследить свою добычу, если Хагерти будет распугивать дичь.
Ночь, как роза-оригами, развертывается для тех, кто не боится смотреть. Хоть я и ненавижу их, но мои глаза позволяют мне видеть еле заметно мерцающие чудеса и кошмары, заполняющие этот мир. Сапфиры среди гнили.
Мои глаза – это окна в ад, они позволяют мне выследить тех, кто притворяется. Их след висит в воздухе, заметный, как уличный знак.
Там, прислонившись к двери, курит сигарету со своей ни о чем не подозревающей добычей варгр. Он опирается на дверь плечом, держит «Мальборо» между большим пальцем и чересчур длинным указательным. Я вижу зверя в его глазах, и этот зверь изучает меня с отстраненным вниманием хищника. Но сегодня эта дичь меня не интересует.
