Дениз сидела на кровати. Раньше ее вроде бы там не было. Она выглядела точно как в его сне. И робко улыбалась, краснея.
– Мои родители так рады, что ты меня нашел. Отец тебе хорошо заплатит. – Она улыбнулась ему, и комната замелькала. Дениз была одета в длинную развевающуюся мантию на голове золотая диадема. – Полкоролевства – достойная награда тому, кто нашел пропавшую принцессу.
Диадема исчезла, но мантия осталась. Она была девственно-бела, а спереди пенилась кружевами и атласными лентами. Клоду до боли хотелось ее потрогать.
Дениз встала и подошла к Клоду. Он не мог ни заговорить, ни шевельнуться, ни думать. Он мог только смотреть, как эта красавица опускается к нему на колени. Мантия преобразилась в подвенечное платье с фатой. Клод провел пальцами по кружевам и перламутровым пуговицам. Наяву. Все это наяву.
Конечно, наяву. Просто радуйся.
Но как же Соня Блу? Ведь она же – Соня Блу?
Дениз у него на коленях вздрогнула.
– Я так счастлива, что ты избавился от этой ужасной женщины! От той, которая всюду ходила и говорила, что она – это я. Мир не слыхал подобной глупости! Она же даже не была на меня похожа!
Дениз наклонилась, поцеловала его в щеку, и он забыл, что не назвал имени Сони вслух.
Он уже очень давно не занимался сексом и сейчас с неловкостью понял, как у него сильно встал. Он боялся, что Дениз обидится, когда эта штука в нее упрется. Но она была такой близкой, такой теплой. Он вдохнул ее запах и удивился, ощутив аромат чайных роз. Розами пахла его тетушка. Совсем не тот аромат, которого ожидаешь от краснеющей нимфетки-принцессы.
Кожа Дениз стала прозрачной, показался череп. Девственный размах подвенечного платья покрылся плесенью, будто долго лежал в подвале. Из голых орбит смотрели на него глаза без век.
Вопль не вырвался наружу, а остался мертвой тяжестью у него в груди.
– Что с тобой, Клод? Ты опять думаешь об этой ужасной женщине? – Дениз снова облеклась плотью и чистым атласом. – Ты же знаешь, как это на тебя действует, а когда ты огорчаешься, огорчаюсь и я. Ты же не хочешь меня огорчать?
– Нет... не хочу... конечно.
– Вот и хорошо. Я не хочу, чтобы ты думал об этой ужасной женщине. Понимаешь?
Он кивнул. Лицо черепа с виноградинами ободранных глаз исчезло из памяти.
Подвенечного платья уже не было, а вместо него явилось короткое белое неглиже. Хотя шифон скрывал ее тело, Клод понял, что под неглиже она голая. Он задышал прерывисто, на лбу выступил пот. Дрожащими руками он погладил ее волосы.
