Она посмотрела на тот конец стола, где сидел Гарри, надеясь, что он сдержит свое обещание и не станет много пить.
«Если мы сможем покататься завтра верхом до отъезда из замка, — подумала девушка, — это будет просто замечательно! Особенно если мне снова позволят взять Гусара!»
Блюда менялись одно за другим, и бокалы наполнялись все снова и снова.
Когда ужин близился к концу, Зена вдруг повернулась к графу и, посверкивая глазами, сказала:
— У меня для тебя есть сюрприз, Ройдин. Я думаю, он тебе очень понравится.
— Да? И что же это? — рассеянно поинтересовался граф.
Он ее почти не слушал, поскольку внимательно наблюдал за тем, как сидящая немного подальше от него парочка страстно целовалась, кажется, забыв обо всех остальных.
Ему было интересно, перевернут ли они на себя свои бокалы или нет?
Аморита, глядя на них, думала о том же.
Кроме того, поведение это пары ей казалось чрезмерно вульгарным и непристойным.
— У меня есть для тебя, Ройдин, — продолжала Зена, — особый любовный напиток, рецепт которого мне достался в наследство от моей бабушки.
— Не думаю, чтобы мне был нужен любовный напиток, — усмехнулся граф ей в ответ.
— Но ты только попробуй его! Ну, сделай мне приятное, Ройдин, — жеманно попросила Зена, делая вид, что обидится, если он этого не сделает.
Аморита едва слушала, о чем они говорят, поскольку с негодованием продолжала смотреть на неистовую парочку.
Но, уловив последние слова, сразу же догадалась, что коварная Зена собирается опоить графа.
Злодейка наверняка собиралась ему дать выпить то зелье, которое принес ей незнакомец, встретившийся Аморите у фонтана.
«Если она его напоит, — подумала девушка, — она точно сможет выудить из него деньги. В этом не может быть сомнения».
Она увидела, что на столе перед Зеной стоял тот самый злополучный пузырек.
— Я дам тебе совсем немножко, — говорила тем временем Зена.
Она взяла пузырек и отлила из него немного так называемого любовного напитка в рюмку из-под ликера.
Аморита знала, что любым способом должна помешать графу выпить эту отраву.
Она резко дернула свое бриллиантовое ожерелье, и оно упало на пол прямо им под ноги.
Сделав это, Аморита воскликнула:
— Ах, мое ожерелье! Пожалуйста, милорд, я такая неловкая, не могли бы вы поднять его?
Граф наклонился между их двумя стульями, и Аморита, слегка склонившись к нему, прошептала так, чтобы слышать ее Мог только он один:
— Ни в коем случае не пейте этот напиток! Это яд!
Граф отлично слышал, что она ему сказала.
