Имелись, конечно, и «справные хозяева», те, что и при колхозах-совхозах неплохо жили, и сейчас не бедствовали, — таких тоже тихо ненавидели, за глаза называя куркулями, да все приговаривали с оттенком явной неприязни и даже ненависти: «У этих-то денег куры не клюют!» То есть считали чужие деньги, вместо того чтобы зарабатывать свои. Завистливые и жадные до чужого добра ленивцы, неудачники по собственной воле — Катя их обзывала электоратом. Саша как-то спросил — почему?
— Да потому что такие, как они, — главная опора нашего российского государства. Полностью зависимые от подачек власти люди — именно они ей и нужны, удобны, а вовсе не такие, как мы с тобою.
Мы с тобою…
Проснувшись, Александр помотал головой, сел на кровати, нервно нашарил на тумбочке пачку сигарет, закурил, стараясь успокоиться: давно бросил, но вот опять начал. А ведь и привидится же! Будто бы он сейчас, вот только что, с женой разговаривал.
О чем — Саша сейчас и не помнил, тут же и позабыл, как всегда бывает у здоровых, психически нормальных людей, которые тут же забывают все свои сновидения.
Значит, здоров. Молодой человек усмехнулся. Выходит, рано еще в психушку. И все же… Эх, Катя, Катя… Что же за сон-то бы? Не вспомнить теперь… Да и ладно…
Встав, Александр отдернул шторы, посмотрел в окно — едва-едва брезжил рассвет, хмурый, дождливо-туманный. Осень… Что же, бабье лето кончилось? Не будет больше ни солнышка, ни синего, с журавлиными стаями неба, ни золотисто-красных листьев, ни… Ничего не будет. Одна только серая хмарь, такая же, как в душе Александра.
Молодой человек взглянул на висевшее на стене фото: он сам, Мишка — кареглазый, в отца, а мордочка — мамина. Вот Катерина, русоволосая красавица с большими темно-голубыми глазами. Стройненькая, миленькая, родная…
Вздохнув, Саша открыл бар, вытащил початую бутылку водки. Постоял, подумал — нет, Катя этого не одобрила бы. Поставил бутылку обратно, прошлепал на кухню — варить кофе. Снова закурил — и показалось вдруг, Катерина взглянула с портрета неодобрительно. Молодой человек поспешно затушил сигарету, выбросил в мусорное ведро. Посидел, дожидаясь, пока поспеет кофе, налил, отхлебнул обжигающе-ароматной жидкости… Некая мысль свербила в мозгу, словно Александр забыл нечто важное, что должен бы помнить, но вот… Сон, что ли, какой значительный привиделся? Да нет, не сон. Там все ерунда какая-то творилась, споры-разговоры… А что тогда, если не сон? Молодой человек обхватил голову руками. Что-то ведь он должен был сделать… вот на днях, может, даже сегодня.
