Мастера | страница 33
Котелок быстро опустел.
— Может, ещё?.. — спросил старшина.
Маша замотала головой:
— Не надо.
И вдруг совсем рядом загрохотали зенитки. Из стволов вырвалось яркое пламя. Маша испуганно заткнула уши.
В небе появились белые лёгкие облачка — разрывы. Два крошечных самолёта, словно наткнувшись на них, отвернули и пошли назад.
Зенитки смолкли так же внезапно, как и загрохотали.
Старшина что-то сказал, а что — Маша не расслышала, всё ещё затыкала уши пальцами.
Ей показалось, что старшина что-то приказывает. Она ответила громко:
— Так точно, товарищ старшина!
— Что «так точно»? — спросил старшина.
— Ну, что вы приказали…
— А чего я приказал?
— Не расслышала. Пушки шумели, — виновато сказала Маша.
— Я не приказывал, а разъяснял. Заградительный огонь.
— Понятно, — сказала Маша.
— Ничего тебе не понятно, пополнение, — добродушно улыбнулся старшина. — Пойдём обмундировываться.
— Есть обмундировываться! — лихо сказала Маша.
Старшина выдал Маше юбку, гимнастёрку, кирзовые сапоги, ремень и пилотку. Маша кое-что подрезала, кое-что ушила и стала на вид солдатом хоть куда! Вот только сапоги были великоваты.
…Дни шли за днями. Осень вызолотила листву. Потом листья опали. Ветер собирал их в тяжёлые шуршащие кучи.
Батарея часто меняла место, чтобы ловчее было стрелять по самолётам. И каждый раз, в дождь и стужу, Маша вместе со всеми рыла на новом месте укрытия, маскировала орудия, устанавливала приборы.
Когда становилось слишком холодно, артиллеристы прямо на земле ставили железную печурку и осторожно топили её. Днём и ночью трепетал в печурке добрый жёлтый огонёк, словно хотел обогреть всю землю. Пусть земля была большой, а печурка маленькой, возле неё дымились солдатские шинели, сохли мокрые солдатские сапоги и слабое жёлтое пламя согревало людей.
Однажды батарея вела огонь по рвущимся к Ленинграду самолётам. В окуляры своего прибора Маша видела круглый голубой кусок неба, перечерченный накрест тонкими чёрными линиями. Маша быстро повернула прибор. В кружке повис самолёт. Маша поймала его в перекрестье чёрных линий. Длинные стволы пушек в ту же секунду нацелились туда, куда смотрела Маша, и яростно заухали, словно им передалась Машина ярость.
Вражеский самолёт вдруг задымился и начал падать!
А через несколько недель на батарее вручали боевые награды отличившимся. И назвали Машину фамилию. Маша растерялась. Кто-то из стоявших сзади тихонько подтолкнул её, Маша шагнула вперёд и покраснела от волнения.
