- Вы знаете, учитель, - с бесконечным терпением - теперь-то я знала, откуда его корни растут - проговорил Санти, - вы сами говорили это много раз… всё, высказанное священной девственницей, по определению является истиной и обретает статус закона.
- Какой умный мальчик… - издевательски растягивая слова, проговорил Вашфа, после Лардозиана - самый старший среди некромантов. - Молодой да ранний! Твои друзья не заметили, я не заметил, даже учитель, и тот не заметил, а какой-то мальчишка догадался! И отсёк заклинание вовремя и так ловко, что хочется спросить, уж не сам ли он это подстроил, а?
- Нет. Я просто учился у лучшего, - парировал Санти. Вашфа побагровел, на лбу вздулась жила - Лардозиан отмахнулся от него, как от надоедливой мухи.
- Да не жаметил! - с досадой бросил он. - Я не жаметил, и ты не жаметил, а раш так, гордитщя нещем! Молщи щебе… в балахон, лижоблюд!… Но какой именно жакон мы должны шоблющти, малыш? - снова обратился он к Санти.
- Полагаю, подойдут слова, высказанные с самым сильным чувством, - быстро проговорил тот. - Она упомянула последнее желание…
Он вдруг замолчал.
- Вы слышали это, учитель?
- Да… - медленно потянул Лардозиан, пронзая меня недобрым взором. Я невинно заморгала и слегка поерзала на алтаре: мол, я здесь, ничего не делаю, никого не трогаю. - Пошледнее желание?… - осторожно повторил старик. Вновь раздался знакомый перезвон, но на сей раз его услышали все. - Пошледнее желание! Штоб я ждох! На шовет, можгляки! Вще! Живо! Щещаш!
Принесение откладывалось. Обидно.
Некроманты сгрудились вокруг Лардозиана, как овцы вокруг пастуха, Ишко робко приблизился к учителю только затем, чтобы получить от него смачную оплеуху и в соплях и слезах уползти обратно к алтарю, а я с любопытством навострила уши. Сначала "всемогущие владыки смерти" жарко заспорили о том, стоит ли воспринимать слова "последнее желание" прямо или это некая аллегория, затем о том, чем следует считать странный звон - воплощающейся магией или словом, становящимся законом. Потом Санти напомнил собратьям, что вызов должен быть совершен до полудня, и они заспорили уже о том, каким образом исполнить это последнее желание и не попасть впросак. Наконец, слово взял Трор и принялся объяснять, что чертить диаграммы здесь ни в коем случае нельзя, так как напитать линии нечем, и неизбежно произойдёт наложение фигур. "А произойдет наложение фигур, и мы все проклянём тот день, когда разрезали свою первую жертву!" - уверенно подытожил он.
