Июньской ночью Лайон, подходя к дому, где его братья и сестры играли в догонялки, думал о будущем. А сможет ли он уехать из дома? Сможет ли он оставаться в другом месте, когда созревают красные груши, когда отец вырубает ледяные блоки, когда рано утром они с братом выходят в море на лодке, в час, когда туман сгущается над бухтой и кажется, что весь мир сделан из облаков?
Лайон услышал смех среди деревьев, крики удивления из глубины леса. Темнота падала на землю угольно-черными волнами, но он еще мог различить знакомые фигуры. Там была Хьюли в своем любимом сером платье, она бежала к сараю, чтобы спрятаться. И Джемма — ее легко было найти по рыжим волосам. Там был и бедняга Джон, его осалили и сделали водящим, он тащился по лесу за старшими братьями и сестрами, стараясь изо всех сил, но не поспевая за ними. Сотни светлячков поднимались из высокой травы, и самцы сияли желтым светом от желания. На небосводе над ними появились летние созвездия: Весы на западе, Большая Медведица в северной части неба, Дева, богиня, всегда настороже.
Лайон задержался на мгновение, упиваясь сладким ароматом воздуха. Он вдруг осознал, что хотя и слышит крики братьев и сестер, бегающих по лесу, но не понимает ни единого слова из того, что они говорят. И вот он стоит, и ему двадцать лет, и таланты у него необычайные, и все равно ему хочется плакать. Он хотел быть таким же, как они. Он отчаянно этого хотел.
В день стирки Вайолет нашла заявление у него в кармане. Она вынула бумагу, расправила ее, Дважды прочитала, а потом положила на комод в своей спальне.
— Он заполнил его, но не подал, — сказала она Джорджу, когда тот пришел раздеться.
— Может, он не хочет ехать.
Джордж лег в постель рядом с женой. Они были женаты двадцать лет, и он знал — хотя она повернулась к нему спиной, все равно надо поговорить с ней об этом. Руки Джорджа обвились вокруг ее талии. Любовь к ней тяжелым грузом давила ему на грудь.
— Ему предназначено отправиться туда, — сказала Вайолет. — Как можно не хотеть в Гарвард?
Соль всегда была у Джорджа Веста на коже, независимо от того, как часто и тщательно он мылся. Он вспомнил, как всегда желал Вайолет, даже тогда, когда она не давала себе труда посмотреть на него; как он восхищался работой ее ума.
— Я бы не хотел, — сказал он.
Вайолет повернулась к нему лицом. В комнате было темно, но она прекрасно видела мужа.
— Ты когда-нибудь об этом думаешь?
Ей было неприятно говорить на эту тему, а Джорджу тем более. До него был другой мужчина, отец Лайона. Все случившееся было ужасной ошибкой, кроме результата, о котором Вайолет ни разу не пожалела.
