«Если», 2003 № 06 | страница 39
— Хм-м… ну ладно. Если вы не собираетесь подчиниться добровольно, ничего не попишешь. Я тоже был молод и помню, как это бывает. Значит, прикажем страже протащить вас всех через трифакс, и можете брыкаться и вопить сколько влезет. Договорились? Таким образом, все настоят на своих принципах и с честью выйдут из создавшегося положения.
Король неожиданно глянул прямо на Конрада и подмигнул. Весело и заговорщически, с таким поразительным дружелюбием и доброй снисходительностью, что Конрад отчетливо ощутил: неизвестно почему, но с этого момента он уже никогда не будет прежним.
Ничего еще не кончено, подумал он, но пока…
Пока ничего не попишешь.
Перевела с английского Татьяна ПЕРЦЕВА
Молли Глосс
ВСТРЕЧА
В мае Делия с отарой овец породы чурро и двумя собаками поднималась на гору Джо-Джонса и оставалась там по сентябрь. Этот край все лето принадлежал практически ей одной. Кен Оуэн раз в две недели присылал кого-нибудь из своих мексиканских работников с припасами, но все остальное время она была там одна — одна с овцами и собаками. Ей нравилось безлюдье. Нравилось безмолвие. Некоторые знакомые ей пастухи без конца болтали с собаками, со скалами, с дикобразами; они пели песни, слушали музыку по радио, читали вслух прихваченные с собой журналы, но Делия позволяла тишине окутать ее и к началу лета начинала слышать в шорохе сухих трав речь, почти внятную. Собак звали Иисус и Алиса. «Ко мне, Иисус, — сказала она, когда они погнали овец. — Вперед, Алиса». И с мая по сентябрь собственный голос она слышала, только когда отдавала команды собакам. Ну, и еще когда мексиканец доставлял припасы — вежливый обмен испанскими фразами о погоде, о здоровье собак, о будущем приплоде.
Чурро — очень старая порода. Ранчо «О-штрих» включало федеральный участок горы — сплошные каменные россыпи и жесткие травы, как нельзя лучше отвечающие потребностям чурро, всегда готовых к яростной защите своих ягнят и славящихся длинной густой шерстью, прекрасно предохраняющей от непогоды. Они отлично себя чувствовали на скудных горных пастбищах, где овцы других пород теряли бы в весе и не защищали бы своих ягнят от койотов. Мексиканец был совсем старик. Он сказал, что помнит чурро еще с детства на высокогорных плато Оахаки, четверорогих баранов — одна пара рогов закручена вверх, другая вниз. «Буен карне», — сказал он Делии. На редкость хорошее мясо.
В начале лета ветер задувал с юго-запада, ветер, пахнущий можжевельником, и шалфеем, и цветочной пыльцой. А потом он дул прямо с востока, сухой ветер, пахнущий пылью и дымом, обрушивающий ливни иссохших листьев и семян сердечника и тысячелистника. С востока часто наползали грозовые тучи, гигантские клубящиеся пейзажи, пурпурно-багровые и льдисто-зеленые в своих глубинах. И тогда, если ее стоянка была на открытом гребне, Делия уходила из трейлера и спускалась по склону в какую-нибудь лощину, где было безопаснее, но если трейлер стоял в котловине, то она оставалась с овцами все время, пока у них над головами в ослепительных зигзагах молний, под сокрушающие канонады грома бушевала война. Возможно, восприятие погоды в горах, умение терпеливо переносить ее прихоти, давно вошли в плоть и кровь чурро: во всяком случае, они, сбившись в кучу, пережидали грозу с поразительным спокойствием и стойко терпели хлещущие струи ливня.
