— И этот туда же! — брюзжит Лыков. — Перед кем франтить-то будете?
— Ох, папаша! — вздыхает Виктор. — Ну что вы нас все пилите, пилите? Просто житья уже нет!
— Житья им нет! — с горечью повторяет Лыков. — Чего же вам еще не хватает? Для кого я это все наживал? Кому эту чертовину купил? — ткнул он пальцем в телевизор, — Уж вроде все, все в дому есть. Чего же вы морду-то от своего дома воротите! Какого рожна вам еще надобно?
Виктор не стал отвечать, а молча надел пальто.
— Выключить? — хмуро спросила Верка, протягивая руку к телевизору. — Все равно ведь не смотришь.
— Пусть орет! — хмуро возразил Лыков, — Даром я за него деньги плачу, что ли? Давай другую программу!
Щелкнул переключатель, и из телевизора понеслись слова: «Без женщин жить нельзя на свете, нет…» Виктор и Верка ушли. Лыков оперся локтями на стол и обхватил руками голову. На телевизор он так и не взглянул…
Такой же телевизор, только выключенный. На нем ваза явно модернистского толка, видимо, подарок какой-то делегации. А в остальном все в избе Сашки осталось почти по-прежнему.
Мерно тикают старые ходики, показывая двенадцатый час. Сашка в рубашке сидит перед зеркалом и рассматривает свое лицо. Вот она заметила седой волос. Один, другой… Хотела было выдернуть, а потом увидела, что это целая прядь.
Снова рассматривает себя в зеркале, задумывается. Потом торопливо бежит к двери и закрывает ее на щеколду…
Лезет в сундучок и с самого дна его достает губную помаду.
Осторожно начинает подводить губы, но она не умеет это делать. Желая поправить неровности, делает губы все толще, толще… Критически рассматривает результаты. И тут раздается стук в дверь. Сашка в панике начинает стирать помаду, но не тут-то было — она оказывается несмываемой. Стук все сильнее. Сашка в отчаянии трет губы ладонью, рукавом, полотенцем, но проклятая краска только сильнее размазалась по лицу. А дверь все грохочет, и слышно, как там ругается Василиса:
— Сашка! Оглохла, что ль? Открывай!
Тогда Сашка, швырнув полотенце на спинку кровати, открывает дверь, бегом устремляется к кровати и ныряет под одеяло, закрывшись с головой.
Входит Василиса, подозрительно осматривается. Сердито ворчит:
— Все ноги поотбивала, пока достучалась… Неужто не слышно?
— Спала я, — отвечает Сашка из-под одеяла…
— Умаялась? Ну спи, спи, касатка, — успокоилась Василиса.
Она бесцельно походила по комнате, покосилась на кровать, вздохнула и, снедаемая каким-то зудом, заговорила опять:
