…За столом, беспорядочно уставленным тарелками со всякой нехитрой снедью, сидят четыре подвыпившие женщины и с упоением тянут песню про красотку пряху, которой старый вдовец снимает «бельэтаж» в Петербурге, и она обретает, наконец, свое немудреное счастье.
Все собравшиеся — пожилые женщины с преждевременно увядшими лицами. Две, не стесняясь, плачут, а Авдотья с закрытыми глазами подыгрывает им на гармошке.
Они не сразу заметили появление в дверях Сашки. А та несколько мгновений стояла неподвижно, больше изумленная, чем рассерженная, и, наконец, взорвалась:
— Ну, хороши! Уж до того хороши, что хоть сейчас в Большой театр!.. А уж от тебя, Авдотья, не ожидала я такой подлости!
— Сашенька! Милка моя! — вскочила Авдотья, устремляясь к ней. — Ты уж прости, не серчай! Такое дело, понимаешь, приключилось. Именины у Настасьи нынче… Сорок первый годочек разменяла…
— Кончился мой бабий век! — вздохнула Настасья, маленькая худая женщина с темным лицом и большими грубыми руками.
— Нашли время гулянки гулять! — возмутилась Сашка. — Дождя вам не будет, что ли? Такое вёдро стоит, часу упустить жалко, а вы?..
— Постой, Лександра, — сурово оборвала ее самая старшая на вид, Варвара. — Ты на нас сейчас не шуми, потому как мы нынче шибко на свою долю обижены… И не с радости гуляем…
— Да мне-то что, с радости или с горя! — закричала Сашка. — Четыре такие здоровые бабы с работы убегли!..
— А ты нас не попрекай! Что мы видели, кроме работы? — горестно спросила четвертая женщина. — Не мы ль в войну жилы из себя тянули и после немца все заново отстраивали? И всю-то жизнь нашу своими хребтами колхоз подпирали?
— Самые сладкие годочки вот так и прошли! — вставила Настасья. — Не нас тебе корить, Саша, и лучше ты не гуди тут. Отплачем мы нынче свое да отпляшем, а завтра опять косить пойдем. Верно, подружки? А пока давай еще по одной, — и она стала наливать водку в стаканы.
— Хватит! Не дам! — Сашка выхватила у нее бутылку…
— А ты тут не командуй! — грозно предупредила Варвара. — Тут тебе не правление, а дом. Частная собственность! Авдотья, чего ты на нее глаза пялишь? Гнать ее!
— А ну, а ну! Попробуй! — вспыхнула Сашка, подбоченясь. — Волосья лишние, что ль, повырастали?
— Да что вы, бабоньки! Полно вам! — кинулась между ними Авдотья. — Она же все понимает! — обняла она Сашку за плечи. — Это она по должности своей кричит, а сама такая же вдова и всю нашу жизнь постигла!
Она заглянула ей в глаза, и Сашкино сердце дрогнуло.
