— Ну и что? — все еще недоумевал Алешка. — Зачем вы мне это говорите?
— Как — что? — возмутилась Лиза. — Ты думаешь, я не знаю! Я вчера все про нее узнала. Кабы она хорошая была — давно бы замуж вышла. Уж сколько народу к ней сваталось! Какие парни ходили — видные, самостоятельные! А она — ни в какую! Рожна ей, видать, какого-то надо! Принца заморского!
Алешка улыбнулся:
— Ну что ж… В этих делах каждый волен выбирать, что ему нравится.
— Ох, Лешенька! Зря! Вот попомни мои слова. Ну куда тебе…
— Ничего, — нахмурился Алешка. — Вы уж за меня, пожалуйста, не беспокойтесь.
И он поспешил отойти от нее.
Снова уходил Алешка на свидание, и снова провожали его глазами товарищи. Но никто уже не позволил себе ни удивления, ни насмешки.
А невозмутимый обычно Волков даже вздохнул:
— Что ж, в его годы отмахать туда да обратно по пятнадцать километров можно. А вот нас с вами навряд ли заманишь такой прогулкой.
— У вас есть семья? — спросил Белогоров вместо ответа.
— Мать… Отец… Я с полем обручился, — пошутил Волков.
— А у меня была, да поле развело, — признался Белогоров.
Волков внимательно посмотрел на него и кивнул.
— С нашим братом это бывает… Я уже сколько раз думал: да ну ее к богу, эту жизнь цыганскую!.. А бросить — не могу. Поначалу-то, признаться, я больше заработком интересовался. Буровики одно время здорово получали. Потом поменьше стали, а я уже все равно не могу без поля… Как весна подходит — тянет, да и все… Ну, просто сил нет дома сидеть…
— Вот и я не смог, — грустно усмехнулся Белогоров. — А хотел. Даже слово дал… Жене. Весна подходит, друзья в поле собираются, а я креплюсь. Потом разъехались все… И вот каждый день мне сны стали сниться — то будто я в Саянах, то в тундре. Я ведь больше на Севере работал. А в степях не бывал. Думаю, неужто никогда не увижу?.. И вот, теперь мой дом опять в поле.
Волков сочувственно положил ему руку на колено.
— Что поделаешь, Георгий Николаевич. У моряков дом — в море. У нашего брата — геолога — в поле. Проживем, как-нибудь, не хуже других. Верно?
— Зачем хуже? Надо лучше, — улыбнулся Белогоров.
Ночь закрыла темным пологом небо, но оставила на закате широкую багряную полоску. Четко вырисовываясь на фоне этой полоски, медленно и словно из-под земли вырастают два силуэта.
Это Алешка и Зинка поднимаются на гребень увала. Оба молчат. Алешка так углубился в какие-то свои мысли, что хотя и бросает время от времени пытливый взгляд на свою спутницу, но совсем не замечает легкой и опасной в таких случаях скуки, которая охватила девушку.
