— Ладно…
— Мне нравится, что ее можно звать Марго. Мне всегда нравилось это имя.
— Смешная ты, Лариска, — говорит папа. — На Марго она совсем не похожа, вот ни чуточки.
— Все равно нравится. Ты завтра с работы пойдешь, купи эти треклятые карандаши ей. Купи. Самую большую коробку чтоб, ладно?
— Большая сорок восемь цветов.
— Вот ее и купи. Пусть у нашей будет коробка больше всех в классе.
Потом в темноте раздаются шорохи и вздохи. Я думаю: все хорошо. Завтра утром в шесть меня разбудит Марго, и жалко, что я не смогу рассказать ей, что вечером ее будет ждать большая коробка карандашей.
Но зато будет сюрприз.
Хороший сюрприз.
Глава 6
Рассказывает Виталий Михайлович
В моем детстве родственники были главными людьми в жизни. Мать устраивала на каждый праздник большой сбор — приходили тетки и дяди, и мои двоюродные братья и сестры, и накрывался огромный стол, от одного конца которого мне не было видно другого. Селедка под шубой, салат оливье, пельмени, компот…
Я только недавно понял, что посиделки прекратились после смерти отца — все родные были с его стороны, а мать всегда была одна, выросла сиротой и потому так любила привечать братьев и сестер мужа, кучу племянников, любила накрывать столы, любила петь хором, любила, чтоб вокруг была большая семья.
А отчим оказался человеком не таким семейным. Зато он выстроил матери большой дом, два этажа, развел вокруг сад, и мать смеялась, что у нее теперь вокруг настоящий рай.
Только рай за оградой и в одиночестве. Они все время звали нас с Ларисой переселиться к ним в Зеленодольск, но Лариса говорила: «Приживалами при твоих не будем».
Теперь мы сидим с Ларисой и думаем, что делать. Третий час ночи, а мы все никак не можем решиться ни на что.
Ночной звонок всегда к неприятностям. Вот и на этот раз — позвонила соседка из Зеленодольска среди ночи, сообщила, что мама умерла.
Мне сорок лет, странно думать о себе таким детским словом — «сирота», но ведь это верно.
Я стоял, растерянно опустив трубку. По короткому разговору Лариса поняла, что произошло, встала, накинула халат, но тут из своей комнатушки, цепляясь тонкой рукой за косяк и сонно хмурясь, появилась Маргошка.
— Что-нибудь случилось?
Лариса сразу строго шикнула на нее:
— Ничего не случилось, не твоего ума дело, иди спи!
Но я поманил Марго к себе, она подошла, привалилась теплым сонным тельцем, подняла на меня глаза:
— Пап, кто звонил?
— Звонили вот… сказали… мама у меня умерла. Вот такие дела, Маргош.
