Завернула его в одеяло, села, взяла на руки.
— Ты, Сережка, полежи пять минуточек всего тихо, а я тебе песенку спою.
И запела я ему все, что на ум пришло.
— Баю-баюшки-баю, спи, Сереженька-сынок, скоро мы пойдем домой, и головка не болит, спи, мой котик золотой, дома нас игрушки ждут.
Поднимаю глаза, а Маргарита стоит у нашей кровати и внимательно слушает, как я пою.
И смотрит на меня своими разными глазами, серьезно так смотрит, не мигая. Мне даже не по себе сделалось.
Только я хотела сказать ей: «Садись рядышком, послушай песенку, только не шуми, Сережа засыпать начал», — как она вдруг вздохнула, губы облизала, и я услышала ее голос.
Низкий такой голос, не девичий. Удивительно, что такая кроха — и с таким голосом.
— А я тоже скоро домой пойду. У меня голова уже не болит.
Я очень обрадовалась, что она вдруг заговорила.
И вдруг испугалась так по-глупому, думаю: если ее сейчас не разговорить, она опять замкнется, замолчит.
— Хорошо, что твоя голова не болит, — шепотом откликнулась я. — Садись, посиди со мной рядышком.
Маргарита рядом со мной присела, только неловко, боком, и ногу, бинтом перевязанную, в проход меж кроватями вытянула.
— Болит у тебя нога?
— Уже не очень, — отвечает она мне громким шепотом. — Раньше так болела, что я ночью не спала. Лежала и плакала, а она болела и болела. И рука болела.
— А я не слышала, что ты плакала, — огорчилась я. — Я бы… Я бы, может, помогла тебе? Наверное, надо было медсестру позвать, она бы сделала тебе укол, и ножка твоя прошла бы, и ты уснула бы.
— Понимаете, — говорит мне Маргарита и сокрушенно вздыхает, — я уколов очень боюсь. Больше всего на свете. Я тут просто сначала поделать ничего не могла — все как в тумане. Они приходят с уколами, я хочу встать и убежать, или закричать громко, а у меня ноги не идут, и голоса нет. А теперь мне вставать разрешили. Ну я вчера пошла на перевязку, мне хотели укол сделать…
Маргарита вдруг замолчала и задумалась, словно что-то припоминая.
— Укол хотели сделать, и что? — окликнула я ее.
Она посмотрела на меня серьезно:
— А дальше они меня ловили. И не поймали. А какой-то врач шел по коридору и сказал, что раз я такая шустрая, значит, выздоровела, и пора меня выписывать. Так что вот. Скоро я домой пойду.
Я отвела глаза. Не мое дело рассказывать Маргарите, что у нее больше нет никакого дома. Что не вернется она домой.
Тихонько переложила я Сережку в кровать и предложила:
— Давай, я тебе книжку почитаю? Ты ложись в свою постель, все же у нас тихий час.
