Григорию часто
снился сон, что он идет по лесу, деревья которого, при ближайшем рассмотрении,
оказываются людьми. Он идет спокойно и уверенно, периодически, прорубая себе
топориком дорогу, сквозь особенно непроходимые места. Отрубленные цепкие
руки-ветки разлетаются в стороны, освобождая путь. За плечами он чувствует
тяжесть, но это приятная тяжесть туристического рюкзака, где есть все
необходимое для жизни. В конце сна Григорий обнаруживал, что рюкзак тоже не
совсем рюкзак, а Анна, крепко обхватившая его плечи своими гибкими
руками, а талию крепкими ногами.
Глава 10
Настенный
календарь с изображениями древних православных обителей, напоминал о том, что
август подходит к концу, а значит подходит к концу и лесная жизнь Григория.
Пора возвращаться в скит, возвращаться победителем, и, возможно, навсегда
порвать с миром, приняв обещанный ему монашеский чин.
Вещи были уже
собраны. Григорий догрыз кукурузный початок, перекрестился, последний раз кинул
взор на опустевший дом и тронулся в путь. По дороге намеревался посетить,
ставшее родным озеро, в последний раз искупаться и сорвать с ивы свежую лозину,
чтобы хлестать себя по ногам, когда кровь в них задумает застояться (он не раз
спасался так от усталости при долгих стояниях на молитве и при длительный
путешествиях в чащу за грибами и ягодами).
Вот и густой
ивняк, скрывающий от взора путешественника, сияющую на солнце гладь озера.
Аккуратно пробираясь между кустов, Григорий все ближе подходил к воде, и вдруг
остановился, как вкопанный. На берегу по щиколотку в воде стояла обнаженная
женщина. Она стояла спиной к послушнику, подставив лицо солнечным лучам и
безвольно опустив руки вдоль пышного молодого тела. Ее черные блестящие волосы
струились по спине и кончиками щекотали ягодицы.
Григорий
похолодел. Несколько секунд он не мог сдвинуться с места, а затем непреодолимая
волна панического страха будто подбросила его в воздух и понесла прочь от этого
места. Он не знал, сколько времени бежал, не разбирая дороги, но, в конце
концов, обнаружил, что страх гнал его в правильном направлении. Лес закончился.
Послушник оказался на заросшем травой заброшенном поле. Ноги подкосились, и
Григорий рухнул в траву. Некоторое время он лишь прислушивался к бешеному
биению собственного сердца, а, слегка успокоившись, стал размышлять о
случившемся.
«Это суккуб, -
думал послушник, - вот я и доигрался, пустив греховные мысли на самотек. Да и
расхрабрился так, как будто держу самого лукавого за хвост! Вот тебе и здрасти,
- жена, как настоящая, да еще и без одежды, - в лучших суккубских традициях.
Наказание за то, что не сдерживал свою страсть к Анне. Все, хватит! Срочно исповедоваться
и принимать постриг!».
