- Эдуард Васильевич! Думаю, у
меня нет той информации, которая вас интересует. Мы слишком много времени
пускаем на посторонние разговоры. Вот уже который день. Давайте вернёмся к
нашему делу.
- Но ведь я назвал вам факты.
Разве этого мало?
- Сегодня мы не успеваем уже
толком поговорить. Но прошу вас: подумайте ещё. Повспоминайте. Чем больше, тем
лучше. Кстати, куда вы дели мух?
- А, заметили наконец? Выгнал их
наружу, когда ещё дыра была.
- Хм! Умно. - часы пикнули, - Мне
пора.
*
* *
Семь высоких окон, залитая светом
профессорская с массивной мебелью, запах высохшего дерева и бумажных книг,
интеллигентные старцы в пиджаках, вежливые улыбки.
- Ну конечно, Эдуард
Васильевич... замечательный человек... отличный специалист... опытный
преподователь... интересный собеседник...
Много общих слов, но любые
попытки перейти к конкретике сразу упирались в стену замешательства и
недоумения.
Проректор по учебной части,
солидный мужчина с совиным лицом и внушительными бровями, проводил следователя
на курс, где преподавал Харчевский. Пока шли через длинный людный коридор, мимо
дверей и стендов с расписаниями и списками, Павел успел набрать на мобильнике и
отправить приглашение младшей сестре на субботу.
В старых университетах поневоле
чувствуешь себя маленьким. А всё оттого, что пространство увеличено.
Бесконечные лестницы, колоссальные поточные аудитории, коридоры с высокими
потолками, и ты, букашка, ползаешь где-то внизу, у подножия этого святилища
науки... Или это, напротив, чтобы юные пытливые умы не привыкли стеснять себя
низкими потолками?
Вошли в аудиторию одновременно со
звонком. Огромный зал с портретами деятелей науки по стенам. Пёстрые группки
усталых студентов на уходящем вверх амфитеатре парт. "Надо будет Соне
сказать, что она неоригинальна" - ехидно подумал Павел, приметив во втором
ряду девицу с малиновой гривой.
Карева подвели к кафедре.
Разумеется, и проректора и молодого преподавателя пришлось попросить удалиться.
Не смотря на это, вытащить что-то из "юных пытливых умов" оказалось
ещё сложнее, чем из интеллигентных старцев.
Студентки хихикали и рисовались,
парни зевали и морщили лбы
- Ну, преподавал... Зверь-мужик,
выше четвёрки никому не ставил... Читал с "планшетки", удавиться
можно было... Да не, нормальные лекции...
На вопрос, помогал ли профессор
Харчевский кому-либо из них - переглядки и смешки.
"Если бы с каждым отдельно
поговорить, наверняка что-нибудь всплыло бы", - подумал Карев, закрывая за
собой дверь аудитории, - "Но где столько времени? Харчевский преподавал
здесь тринадцать лет, через него уже прорва студентов прошла".
