– Дети! И при монастырях есть школы. Уходите,
Александра Григорьевна, в монастырь, не мучьте мне душу. А я в мужской уйду. По
соседству. Будем перезваниваться. Колоколами.
– Саша, мы же совсем не знаем друг друга.
– Я знаю тебя вечность, я тебя увидел, я не знаю, что
стало со мной. Мне это не описать. Все остальное стало ненужным, лишним,
баптист этот, симпозиум, ерунда все это. У меня сердце как тогда забилось, так
и до сих пор. И теперь уже навсегда...
– Ой! – Саша так хорошо, так весело
засмеялась. – Сердце, конечно, до этого не билось...
– Не так! Не в том ритме. А сейчас еду в вагоне,
колеса: Са-ша, Са-ша. Сердце: Са-ша, Са-ша. В окно гляжу – столбы мелькают, и
те: Саша, Саша! У меня на работе сразу заметили. У меня научный руководитель –
золотой мужик, я про него часами могу рассказывать, – он сразу заметил. У
него у самого в семье не очень, но теоретик он – выше планки. Он говорит:
женщины любят в мужчине их невозможность без них, без женщин, прожить. А у
тебя, говорит, Суворов, он меня Суворовым зовет...
– Еще бы – Александр Васильевич.
– У тебя, говорит, совсем другое. Держись, говорит, и
руками, и зубами.
– Вы, конечно, не посмели начальника ослушаться.
– Саша! Он заметил, что не простая какая встреча. Он
еще, простите, процитировал какого-то поэта, но у тебя, говорит, не так. У
поэта: «И сразу поняли мы оба, что до утра, а не до гроба». А у нас, Саша,
должно быть до гроба.
Саша снова переменила руки, держащие сумку. Я ее почти
насильно отнял. Тяжелая. Тетради, конечно.
– Так как, – спросила Саша, – идем в церковь?
– Венчаться? Хоть сейчас. Видите: прилично одет, еще и
дома костюм остался, рубаха не последняя. Под венец, немедленно под венец.
– А под рубахой крестик? Есть?
Я смешался.
– Вообще-то я крещеный...
Саша оглянулась, что-то соображая, потом потащила меня за
руку. За углом открылся храм. Нищие дружно поздравляли с праздником.
Я хотел остановиться, дать мелочь, Саша влекла далее.
– Потом, потом.
В храме она сама, не позволив мне заплатить, выбрала
крестик, попросила шнурок. Женщина отмотала от клубка с полметра, взглянув на
меня. Почему-то она сразу поняла, что крестик для меня. Саша продела шнурок в
колечко, связала концы, затянула узелок зубами, убрала пальчиком незаметную мне
шерстинку с губ и повернулась ко мне. Я нагнул голову, расстегнул рубашку.
Перекрестясь и перекрестив меня, Саша надела на меня крестик. И как-то
успокоенно и счастливо вздохнула. Купила свечей. Я тоже купил. Увидел на
свечном ящике образцы цепочек.
