Захарья и сам
бы повел обоз на Корсунь, но Даньша для этого подходил лучше: знал греческую
речь. Некогда игумен княжьего Дмитровского монастыря Варлаам плавал в Царьград
и на Святую землю. Князь Изяслав послал с ним для сопровождения малую дружину.
В том отряде и состоял Даньша и за год паломничества наторел в грецкой молви. А
что с греками надо держать ухо востро, не то живо вокруг пальца обведут, это
Захарья хорошо понимал. С ромейскими купцами в Киеве он торговался до хрипоты и
все равно не досчитывался прибытка.
Вскоре от
пристаней на Почайне должен был отойти другой обоз во главе с самим Захарьей –
до Новгорода. Но все мысли его сейчас были об ином. Через седмицу после
отплытия Даньши Киев облетела весть о половцах. Сердце у Захарьи будто в
ледяную воду прыгнуло. Лодьи, верно, добрались уже до Псела. Может, и далее –
до Ворсклы. Лакомый кусок для степняков. А не удастся пограбить, так спалят
обоз, им чужого не жалко – зажгут стрелы и пустят на реку. Захарья потерял сон
и покой.
Сам бы он не додумался. Подсказал Несда,
богомольная голова. Надоумил пойти к печерским монахам и просить у них молитв.
Они, мол, ближе к Богу. Когда-то Захарья тоже молился Христу, внимал епископу
Леонтию в Ростове. Да все давно позабылось, и не было другого Леонтия, чтобы
напомнить.
Он долго сидел на лавке, задумчиво стругал
чурбачок, игрушку для дочки. Резное дело Захарья любил. Иногда так деревяшку
изузорит – загляденье. Но в этот раз не дострогал, бросил и пошел на двор.
Велел грузить телегу – в монастырь везти дары-поминки. Авось поможет монашья
молитва. Попутно еще вот что придумал: после монастыря пойти на Лысую гору,
принести жертву старым богам. Одно другому не помеха, так решил.
Со двора выехали не рано, чтоб монахи успели
отслужить все, что у них по утрам служится. Захарья шел с одного боку телеги,
Несда с другого, конем правил холоп Гунька. Купец поднарядился: атласная синяя
рубаха с бархатными зарукавьями, порты из английского сукна, наборный
серебряный пояс, вотола с искусной застежкой у шеи, сапоги светлой кожи, шапка
из тафты с куньей оторочкой. Меч пристегивать не стал – не монахов же им
пугать. Несде тоже сурово велел снять свою холстину и одеться как подобает
купецкому отпрыску. Сын подумал и неожиданно легко согласился. В Печерском
монастыре он ни разу не бывал, но слышал об этой обители давно и много. Поездка
к чудотворным монахам была для отрока праздником.
За версту от Феодосьева монастыря, в Берестовом,
узрели суету. По селу слонялись, пешком и на конях, княжьи кмети. Иные,
поснимав рубахи, для упражнения рубились на мечах. Прочие задирали шутками
девок и гоняли с поручениями холопов.
