Но почему-то
из-под этого многого в конце концов вылезает жирное, неповоротливое, позорное
слово «трус».
Харитон утешал
меня, как мог. Ему-то что, у него все просто. У него Особый путь. Который,
правда, неизвестно где находится, но это ерунда. Так, по его словам, и должно
быть. Путь к Особому пути тоже особый. Невесть каким извивом мысли Харитон
пришел к выводу, что я тоже особый. «Охренительный бизнес придумал, это раз». Он
загнул палец. «Тайный ход в Крепость нашел, два». Второй палец. «А ты думаешь,
этот ход всяким чайникам открывается?» Подумав, он загнул третий палец. «Это
три». Я заинтересовался. «А четыре?» – «А четыре… четыре…» Харитон посмотрел
мне в глаза и хлопнул по плечу. «Ты просто отличный парень, Мох. А это в наше
гуманитарное время вещь очень даже особая. Вот тебе четыре». – «Спасибо,
Харитон». Я растрогался и чуть было не пустил в стакан слезу. Но тут пришла его
обременительная супруга и велела нам выметаться – она будет делать маску для
лица. Мы забрали бутылку, переместились ко мне домой и продолжили. После этого
отчетливо врезались в память только два момента. Первый – как мы пели про
удалого казака Стеньку Разина. Второй – как в открытое окно просовывается рука
в черной перчатке и берет со стола мой нож. Помню, удивился я не тому, чья это
рука и зачем ей мой нож, а странному факту, что Харитон тоже видел мою
галлюцинацию.
V.
О-ох…
Взяли меня еще
тепленьким, в постели. Я мычал, отбивался, заехал кому-то в рыло и в ответ
получил ногами по ребрам. От этого окончательно проснулся, узрел троих ангелов
со зверскими физиономиями и попросил у них пива. Ангелы для порядку врезали мне
еще пару раз по лицу, проорали страшные слова и ловко связали руки кандальным узлом.
Не дав опомниться, потащили на улицу.
Вокруг моего
дома стояла целая толпа. Вся улица сбежалась поглазеть, как меня ангелы пакуют.
Посреди ровного фона голосов столбом к небу уходил пронзительный рев супруги
Харитона. Вдруг рев сменился визгом, и перед глазами у меня с шипением
мелькнуло смертельно опасное оружие – пять заточенных, в боевой раскраске
женских ногтя. Ангелы спасли меня от покушения. Там, где раньше стояла моя
лавка, лежало что-то бесформенное, накрытое простыней, гипнотизирующее. Я выворачивал
шею, пытался выцарапать из себя умные мысли на этот счет. Не выходило. Все не
мог понять, как вот эта кучка чего-то под простыней может быть моим другом
Харитоном.
Потом были два
километра позора. Меня вели по улицам, подбадривая пинками и рассказом о том,
где и, главное, с какой пользой я проведу ближайшие пятнадцать лет. При виде
КПЗ меня объяла тоска. А вам никогда не приходилось проводить время в большой
желтой канистре с надписью «Молоко»? За мной захлопнули крышку. Внутри этого
гроба можно было только сидеть или лежать. Единственное развлечение –
вырезанное в боку канистры окошко, дававшее обзор для одного глаза.
