Мы сидели на
траве и грызли тыквенные семечки. Харитон рассказал, как у него прямо на улице
купили две пластиковые вазы, заплатив за них целой тыквой, совсем немного
подгнившей. Этой тыквой, за вычетом гнилого бока, семья кормилась два дня. И
еще остались семечки на десерт. Таких выгодных сделок у него давно не
случалось.
Мальчишки
играли неподалеку в археологию. Разрыли яму, и старший, Никитос, убеждал
малого Костыля: «Ложись, я тебя закопаю. Потом откопаю, как будто нашел. Ты
будешь скелетом первобытного собакочеловека. Мне за это открытие дадут премию и
орден». – «Не хочу собакочеловеком. Сам ты скелет». – «Дубина, ты же станешь
знаменитым. Тебя исследовать будут». – «А тоже орден и премию мне дадут?»
Вдруг Харитон привстал и сказал: «Гляди-ка». Прямо
на нас, мимо добывающей зоны, ехали несколько культуровозов. Отсюда они были
похожи на больших оранжевых жуков, тяжело переваливающихся на коротких лапках
через неровности культурного слоя.
В принципе для
культуровозов нет строго определенных мест разгрузки. Теоретически они могут
заехать даже на площадь перед президентским дворцом и там вывалить свое
содержимое. Но фактически этого никогда не бывает. Хотя и существует легенда о
том, как целая деревня оказалась однажды погребена под свежим пластом
культуромассы. Легенды всегда приукрашивают действительность. Если бы такое
происходило на самом деле, территория захлебнулась бы в экономическом хаосе.
Только представьте себе: толпы ошалевшего от изобилия народа растаскивают по
домам продукты, одежду, предметы быта, строительные материалы, ни крышки не
платя за все это. Первым обрушивается рынок. За ним вся финансовая система,
сбор налогов падает до нуля, прекращается выдача зарплат, инфляция скачет как
бешеная, плодятся уголовники, назревает смута. И все заканчивается гражданской
войной.
Обычно
культуровозы разгружаются на окраинах территорий, далеко вглубь не заезжают.
За счет этого территории постепенно увеличиваются. Места сброса сразу
оцепляются охраной и образуют зоны добычи. Половина зон находится в казенном
владении, остальные – в частном. В детстве я мечтал стать владельцем
добывающей зоны и распоряжаться судьбой игрушек, извлекаемых рабочими из
свежайшего культурного слоя. Даже не слоя еще, а россыпи. Подросши, я узнал,
что об этом в детстве мечтают все.
Я и Харитон, а
за нами его загорающая супруга и даже мальчишки, не веря глазам, смотрели на
приближающиеся культуровозы. Без преувеличения скажу: это было как в сказке.
Воплощенная мечта. Реализованный глюк. Никитос и Костыль начали прыгать,
горланить и махать руками. Я понимал их детский восторг.
