Кожаный мяч завоевывает прессу. Отчеты о соревнованиях появляются не только на страницах «Красного спорта» — предтечи «Советского спорта», — но и в общей печати. В дни соревнований в ложе прессы на стадионе «Динамо» собирается целый «корпус» спортивных корреспондентов. Семен Нариньяни и Мартын Мержанов от «Правды», Ефим Рубин от «Известий», Юрий Ваньят от «Труда», Колодный от «Вечёрки» ловят на летучие листки блокнотов стремительный ход футбольных сражений. Изобретаются диаграммы, позволяющие проследить и зафиксировать путь мяча по полю от первой до последней секунды игры.
Заглядывал и я в эту шумную, веселую ложу. Но чаще я забирался в тридцать шестой ряд северных трибун, под самую радиорубку, сквозь стеклянную стену которой просвечивал силуэт Вадима Синявского. Отсюда, сверху, поле просматривалось лучше. Рядом со мной садился начальник «Физкультснаба» и председатель московской и всесоюзной теннисных секций Константин Иосифович Масс, или, как его любовно звали друзья и знакомые, Массик. Мы приходили за полчаса до начала игры, смотрели, как заполняются трибуны, следили за разминкой команд, обсуждали шансы.
Постепенно вокруг нас образовался своего рода футбольный клуб из завсегдатаев соревнований. Тут же, по ходу игры, сыпались реплики, возникали споры. «Феерия в красках!» — азартно кричал Масс при виде эффектно забитого гола. Это было его любимое выражение.
Добродушный толстяк, человек редкого обаяния, готовый помочь всем и каждому советом и делом, он был одним из самых популярных людей в спортивных кругах. Уже тяжело больной, он продолжал руководить сложной работой «Физкультснаба». В день его шестидесятилетия зал центрального шахматного клуба, где происходило чествование, был заполнен спортсменами всех специальностей. Свой юбилей он пережил ненадолго...
Со своего места на северной трибуне я видел с 1936 по 1943 год не меньше ста игр на первенство и кубок страны, и ни одна из них не была похожа на другие.
Многие до сих пор сохранились в моей памяти. Хорошо помню, как ликовали тбилисские динамовцы, забив в первом тайме три «сухих» мяча в ворота московского «Торпедо», и как разочарованно покидали они поле, пропустив столько же во втором тайме в свои, помню великолепный гол, забитый в этой игре в высоком прыжке миниатюрным тбилисцем Джеджелавой.
Самые острые, самые упорные бои разыгрались, когда встречались извечные соперники — московские «Спартак» и «Динамо». В спартаковском нападении играли невозмутимо спокойный, постигший все премудрости владения мячом Глазков, неистовый боец Степанов по прозвищу Болгар; рослый таран Семенов с размашистым, совсем не футбольным бегом; Алексей Соколов, прирожденный, по моему твердому убеждению, полузащитник, всю свою футбольную жизнь игравший форвардом; прямолинейный, несколько примитивный быстроход Корнилов. Трудно понять, как из таких разнородных «компонентов» получился отлично сыгранный ансамбль.
