Комеч. Владимир Алексеевич, я в институте работаю 40 лет.
Брынцалов. Вот Вы и отвечаете за то, что произошло 10 лет назад, а не я! Конкретно-лично. Вы должны сказать телезрителям, почему это разрушилось, почему не было бюджетного финансирования? Почему?
Ведущий (ехидно). Почему ж Вы не финансировали, Алексей Ильич? (Комеч пожимает плечами.)
Брынцалов. А мне говорят — я виноват! Ну как можно понять этого человека? Министерство обороны построило на этом месте, в 100 метрах от памятника, насосно-навозную станцию, воняет, невозможно там находиться!
Комеч. Я сторонник приватизации. Вот так, как мы сидим, я полтора года назад сидел с президентом, и я сказал ему, что я — сторонник либерализации отношений собственности. Знаете, что сказал мне президент на это? Он сам взял слово, и сказал, что он при этом настаивает на строжайшем контроле за собственником. Потому что произвол собственника губит художественную ценность.
Брынцалов. Ну не могу я ставить забор, если нет бумаг. А если военные придут потом с автоматами, что я буду делать?
Ведущий. А если сгорит?
Брынцалов. Слушай, ну это ж второй вопрос.
Комеч. Это первый вопрос.
Брынцалов. Второй. Там нечему гореть уже. Если б было чему гореть! вы поедьте, посмотрите.
Комеч. Да он деревянный весь, как там нечему гореть?!
Брынцалов. Мы боремся за то, что нам обещали. Будет это сделано. И будет сделано красиво-хорошо.
Ведущий. Шиловым?
Брынцалов. Саша дорогой художник. Очень дорогой. Но если он возьмется, он сделает это очень хорошо.
Ведущий. Во времена Голицына другой был стиль.
Брынцалов. Значит, другого наймем. Не проблема. Я просто говорю пример, что может быть Шилов, если он захочет. Но он дорогой. Ему надо платить. Он мастер. И я табличку поставлю, что восстановлено Брынцаловым. Тщеславие же движет людьми, верно?
Ведущий. А вами что движет, Алексей Ильич?
Комеч. (Долгое молчание.) Только, пожалуй, любовь к тому маленькому памятнику, значение которого я так бездоказательно раздуваю.
Экономика сноса
Архитектурные страдания
Алексей Комеч, Михаил Хазанов, Наталья Душкина, Ирина Коробьина, Наталья Самовер
Пролог. Николо-Урюпино впоследствии вернулось к государству; договор аренды с Брынцаловым был расторгнут. Но тему архитектурного наследия пришлось, что называется, тянуть; из месяца в месяц, из года в год возникали сюжеты, мимо которых пройти было невозможно. Особенно часто — в Москве. За шестнадцать лет великого лужковского сидения она утратила целые пласты своей архитектурной истории. Вместо Военторга на обывателя смотрит сопливое, облизанное, скользкое здание неясного стиля. Вместо русского Царицына мы получили бурный Диснейленд. Вместо Остоженки — новорусское царство строительного китча.
