Насколько мне известно, в Междумире не существует физической боли. Раны затягиваются мгновенно, сломанные кости оказываются целыми — потому что на самом деле никаких костей нет, существует только память о них.
Я просто терпеть не могу эту дурацкую рубашку, но не она не снимается! Почему?
Ты теперь всё время будешь ходить в том, в чём умер. Твоя одежда стала частью тебя, такой же неотъемлемой, как кожа. Ты можешь натянуть что-то поверх неё, если найдёшь перешедшую одежду, но ты не можешь снять с себя то, во что был одет в момент смерти. Радуйся ещё, что не умер, когда на тебе был костюм дерева из пьесы, которую вы ставили в третьем классе, или маска для мексиканской борьбы[1]!
Неужели в Междумире совсем нет взрослых?
Нет. Существует множество предположений, почему это так. Одни говорят, что взрослые переходят сюда с таким количеством багажа, что сразу же проваливаются в центр Земли, — но я в это не верю. Мне кажется, что чем старше ты становишься, тем труднее прорваться сквозь стену туннеля. У туннеля для взрослых такие толстые стены, что их просто невозможно проломить. Взрослые уходят туда, куда положено — хотят они того или не хотят.
Ой, что это? Огромный рекламный шар в небе!
Это вовсе не рекламный шар. Это дирижабль — воздушное судно. Ещё точнее — это «Гинденбург», немецкий цеппелин, сгоревший в 1937 году. С того момента он находится здесь, в Междумире.
Что такое облако?
Так мы называем группу послесветов. Ну, ты знаешь: стадо китов, прайд львов, облако послесветов. Этот термин придумала Мэри. Она много чего придумывает.
Вообще-то, мне всё это здорово нравится. Можно сказать, я в жизни никогда не был так счастлив!
Тогда для тебя пришло время двигаться дальше. Желаю тебе приятного путешествия к свету!
У меня столько вопросов! Не могла бы ты рассказать ещё чуть-чуть?
Прошу прощения, но есть вещи, которые тебе придётся узнать самому. Удачи!
Алли-Изгнанница
