Выпив водку, я закусил траурной черной маслиной.
Записка в пепельнице уже обратилась в золу. Люди, отношения, записки – все в золу обращалось. Такой сегодня выдался день. Прах к праху.
ГЛАВА 7 ДЕЙСТВИТЕЛЬНЫЙ ТАЙНЫЙ СОВЕТНИК
Однокомнатная квартира Журенко являла собой нечто среднее между лабазом, автомастерской и жилым помещением. В прихожей пылилось пять мешков муки в окружении банок с маринованными овощами. Далее следовал ящик с картофелем наподобие тех, что используют пожарные для хранения песка. Рядом возвышался резиновый колодец из лысых автопокрышек. Много было и другого всевозможного добра, происхождение которого, верно, не помнил и сам Андрей. Это при том, что Журенко вовсе не являлся припасливым и рачительным хозяином. Просто в голове у него роилось множество завлекательных планов вроде выпечки домашнего хлеба, вулканизации изношенной резины либо разведения кроликов. Планы эти не имели своей конечной целью обогащение их составителя. Замысел был для него куда увлекательнее, чем возможный результат. И только подготовив для очередного предприятия все необходимое, Журенко сразу остывал. Запастись он мог чем угодно, кроме разве что терпения.
Посреди комнаты, словно конная статуя без всадника, навечно застыл мотоцикл «Ява». Андрей приобрел его невесть когда и ездил на нем лишь первые пару дней. От мотоцикла он мог давно и свободно избавиться, но Журенко оставил его как материальное воплощение своей детской мечты.
Обставлена комната была столь же стихийно, сколь и сама жизнь Андрея: проваленная кушетка на кирпичах; шикарная кровать с латунными спинками, приобретенная по случаю в каком-то африканском посольстве; стол антикварный красного дерева со множеством ящиков с ручками и без оных, с синим сукном, траченным в наиболее популярных местах, и с бронзовыми подсвечниками – на одном вверх по разветвленному шандалу взбирался медведь, другой был в виде аиста; пара венских стульев; горка с расколотым витражом, забитая слесарными инструментами и учебниками по домоводству, ящик из-под фруктов, поставленный на попа, и деревянная скамья с вырезанным на ней именем «Вадик». Когда во время переезда заносили в квартиру сгруженную у парадного мебель, кто-то сгоряча прихватил и ее. Потом хотели было вернуть обратно, да Андрей передумал: «Хрычовки будут меньше у подъезда сидеть». Пуританские кумушки по прежнему адресу нередко отпускали вслед его гостьям обидные замечания, и он таким образом решил нанести превентивный удар. На месте унесенной скамьи, впрочем, скоро появилась другая, и девушки Андрея все так же слышали за спиной глумливое жужжание.
