– Убили! – вопил Кутилин-старший, катаясь по полу. – Фашисты! Белогвардейцы!
Возмужавший Юра одним рывком поднял его в воздух за лацканы «эсэсовского» кителя.
– Что ты такое говоришь?! – весело спросил он, глядя в глаза Кутилину-старшему. – Мы же тебя любим, папа!
И тут с перепуганным «штурмбаннфюрером» случился удар.
Ни Юра, ни сестра Кутилина-старшего в больнице не навещали. Юра вернулся из общежития домой, где еще некоторое время царила тревожная атмосфера. До тех пор, пока в один «прекрасный», по словам моего соседа, день не раздался телефонный звонок.
– Это Кутилин? – спросил в трубке женский голос.
– Он самый, – ответил Юра.
– Юрий Сергеевич?
– А кто интересуется? – насторожился Юра.
– Это из регистратуры беспокоят. К сожалению, у нас печальная новость. – В голосе работника регистратуры прозвучало искреннее сочувствие. – Сегодня ночью ваш отец, Кутилин Сергей Михайлович, не приходя в сознание, скончался в реанимации.
Возникла длинная пауза.
– Я долго думал, что б ей такое сказать, – закончил Кутилин свою историю. – И ты знаешь, что я сказал? Я ей сказал: «Спасибо, тетя!» Нет, это же надо, а?! Не приходя в сознание! Да он в него пятьдесят три года не приходил!
Его сестра выросла и вышла замуж за гражданина Италии, владельца бензоколонки. Дважды она приезжала в Москву, так что я с ней более-менее был знаком. Что до Кутилина, то он гостил у нее каждое лето. Конечно, когда позволяли его финансовые возможности, ибо на деньги нового родственника Кутилину рассчитывать не приходилось.
– Итальянцы все жлобы! – говорил мой сосед. – Даже пресную воду за лиры продают!
Расставляя фигуры, я посмотрел на часы. Мой настенный «буре» в дубовом футляре показывал девять вечера.
– Пиво кончается, – доливая в свою кружку остатки «Балтики», сообщил Кутилин. – Кто пойдет?
– Проигравший, – отозвался я.
– Так ничья же! – возразил живописец.
– Ладно. Схожу Если позвонят – буду через пятнадцать минут. – Сняв с вешалки куртку, я направился к двери.
– Ну ты человек! – обрадовался Кутилин. – Хочешь, я пельмени сварю?!
– Валяй, – согласился я.
– Тогда еще пачку пельменей купи там… Лучше – «Купеческих»!
Выйдя на улицу, я сразу приметил бомжа, который стоял ко мне спиной и рылся в мусорном баке. Был теплый осенний вечер. Облетевшие тополя в нашем дворе темнели, будто пустые шандалы, украшенные у основания пирамидками оплывшего желтого воска. Бомж оглянулся и продолжил свое занятие. Я не спеша двинулся в его сторону. Что-то с этим бомжем было не так. Спина его была слишком напряжена, а прическа – чересчур ухожена. Между нами оставалось не более пяти шагов, когда он развернулся ко мне всем корпусом. Выстрел застал меня уже на асфальте. Дальнейшее происходило столь быстро, что киллер даже не успел опустить пистолет.
