— Он опасный человек, — возразила Тори и посмотрела на Гейба. — Извините, я не хотела выказать неуважение. Вы капитан. Но вы спросили, а мне действительно не по себе, когда он рядом.
— Если у нас возникнут проблемы, ты будешь рада, что он с нами.
Тори открыла было рот, она хотела спросить, не успев как следует подумать: «Вы считаете, могут быть проблемы?» Но так и не произнесла свой вопрос вслух, только посмотрела на разбитые, брошенные корабли, занимающие почти все пространство перед ними, полузатопленные, закрывающие вид на остров.
«Дурацкий вопрос».
Утробный рокот мотора отражался от корпусов кораблей. Брызги, которые летели из-под носа катера, разрезающего воду, оседали на руках и лице Тори, попадали на солнечные очки. Она слизнула с губ соль, сняла очки и вытерла о рубашку, но, как только она снова надела их, они тут же покрылись мелкими капельками влаги, и она оставила попытки очистить их.
На пассажиров катера опустилась жуткая тишина — слышался лишь шум мотора и плеск воды, но никому не хотелось разговаривать. Да никто и не знал, что сказать. Два матроса рядом с Кевонном походили на картинку с подписью: «Противоположности». Один — небритый, потрепанный серфингист из Калифорнии, которого звали Боун, другой — безупречный профессионал, вьетнамец по имени Панг.
Боун и Кевонн выращивали невероятно крепкую марихуану и щедро делились ею со всеми желающими. Про Панга Тори знала, что раньше он был музыкантом — или оставался до сих пор. Она редко видела его без плеера и белых наушников. Даже сейчас, когда катер мчался, разрезая носом воду, Панг слушал музыку. Солнце отражалось от его зеркальных очков, и, если бы не странная улыбка, которая появилась у него на лице, когда они сбросили скорость, пробираясь по узкому проходу между затонувшими кораблями, его можно было бы принять не за матроса, а за агента секретной службы на отдыхе. Тори не имела ни малейшего представления, чему он улыбался. Может быть, вьетнамец относился к происходящему как к захватывающему приключению. Если так, то, похоже, он единственный не чувствовал давления тяжелого воздуха и у него не возникло ощущения, что все вокруг какое-то неправильное.
Тори сомневалась, что она когда-либо видела Боуна без улыбки на лице и несколько бессмысленного выражения глаз. Его легкие манеры и обаяние создавали впечатление, будто он не блещет умом. Но то, как он сидел, держась за борт катера, и внимательно смотрел на окружающие их мертвые корабли, подсказало Тори, что он совсем не так глуп, как кажется. Человек может быть дружелюбным и открытым, но это вовсе не означает, что он идиот. Боун понимал достаточно, чтобы опасаться неизведанного.
