Коль мне предстоит провести здесь вечер, а возможно, и ночь, нужно переводить наши отношения на иной уровень. Я ей – не слуга. "Баронесса" должна это усвоить! Да и заинтриговать немного тоже не помешает.
— Ты знаешь, как меня зовут, юноша?
— Я знаю и умею многим больше, чем вы думаете, пани, — на этот раз я ответил по-польски.
Казалось, что грянул гром среди ясного неба. Мирослава побледнела, отступила на шаг. Но быстро взяла себя в руки. Понимающе улыбнулась. Теперь она тоже говорила по-польски.
— То-то я гляжу, как ты ловко управился с теми тремя во дворе. Что ж! Тем интересней… Рада, что не ошиблась. Без посторонних можешь меня так и звать просто – Мирослава. Но только когда вдвоем! А пока ступай за Марысей приведи себя в божеский вид, загадочный Андрий Найда.
"Баня" была на заднем дворе – между конюшней и хозяйскими постройками.
Я сидел в огромной деревянной кадушке. Горячая вода, пахнувший медом "шампунь" стали лучшей наградой за все "подвиги". Да и сама банщица, если признаться, была весьма недурна, стройна и хороша собой. Тонкая, полотняная рубаха быстро намокла и липла к телу. Она скорее подчеркивала, чем скрывала женские прелести. Сквозь ткань соблазнительно проглядывали небольшие упругие груди с вишенками сосков, талия, плоский животик с впадинкой пупка, округлость бедер и темное пятнышко поросшего волосками лобка.
Нежные, но сильные руки терли мою спину, ягодицы мочалом. Быстрые пальцы, играя, перебирали волосы, теребили уши, гладили шею, сбегали на грудь, живот.
Лишенный ложной скромности, я целиком отдался в ее умелые руки. Закрыв глаза, наслаждался прекрасными мгновениями.
Вначале подчеркнуто-равнодушная, очень скоро и она увлеклась "игрой". Теперь, время от времени, будто случайно, касалась меня грудью. Горячие руки скорее ласкали мое тело, становясь требовательнее, настойчивее и смелее. Дыхание – глубже. Пару раз она проглотила полный рот слюны.
Чуть приоткрыв ресницы, заглянул в ее глаза… глаза женщины истосковавшиеся по мужской ласке.
— К-хы… к-хы… — раздалось за неплотно прикрытой дверью.
Мою банщицу словно окатили ушатом холодной воды. Встрепенувшись, она поникла, отстранилась и произнесла дрожащим с хрипотцой голосом:
— Твои вещи я заберу. Выстираю, залатаю. Пока одень чистые. Вон там, на лаве.
И… вышла прочь.
Если честно, я был разочарован. Продолжение могло стать весьма занятным. Ну что ж, подождем немного. Похоже, за этим дело не станет.
Уж не знаю, как удалось им подобрать мой размерчик, но вся одежда была почти впору. Разве рубаха чуть узковата в плечах.
