— Да не бойтесь, любезный, я не злопамятен! — окончательно добив ошалевшего слугу, мило улыбнулся. — Иди уже, докладывай.
— Сейчас, пане, доложить никак не могу, — извиняющимся тоном лепетал он. — У генерального судьи панна Мирослава Дольская. Но как только… я сразу же… Пожалуйста, немного подожди…
В конце фразы дворецкий и вовсе замялся, отчего сильно смутился и уже развернулся, желая поскорее скрыться за приоткрытой дверью, но, вспомнив что-то важное, задержался:
— Еще раз извини, пане… Как о тебе доложить?
— Зовут меня – Андрий Найда. Так и докладывай.
Похоже, он так мне и не поверил. Неловко столкнувшись с выходившими из дома девушками, вновь смутился и рассыпался в извинениях.
— Извините! Ох, извините меня, пани Мотря. Совсем старый стал… подслеповатый.
— Ничего, Степан, ничего. Иди с Богом… — успокоила его молодка.
Правильный овал лица, большие карие глаза, крылатые черные брови, длинные ресницы, ровные белые зубы и алые губы. Среднего роста, в бирюзовой, расшитой золотыми цветами безрукавке поверх голубого шелкового платья, в красных сафьяновых туфельках с серебряными пряжками, с золотым крестиком на груди и молочно-белыми, слегка мерцающими жемчужинами в ушах. Ее пышные волосы непослушными прядями рвались на свободу из-под шелковой повязки.
На вид девушке лет двадцать, и она могла бы прослыть красавицей, если бы не затаенная грусть и боль в глазах, оставившие беспощадный след под глазами и морщинки на переносице и лбу.
— Настя! — окликнула Мотря подругу, во всю пялившуюся на мою скромную персону. — Настя, пойдем!
Окинув меня неодобрительным взглядом, нетерпеливо дернула ее за рукав.
— Да что с тобой? Пошли, говорю.
Настя, как бы очнувшись, опустила глаза, зарделась ярким румянцем. Совсем еще юная, не более шестнадцати. Худощавая, с чуть детскими чертами лица, нежной кожей, зелеными глазами и светлыми, почти золотистыми волосами – в ней, несомненно, присутствовала добрая доля польской крови. Светло-зеленое платье, синий бархатный кунтуш, кожаные сапожки, бирюза в ушах и агатовое "намысто" на шее.
Чуть отойдя, не удержалась и еще раз быстро оглянулась.
— Какая девка! — простонал за спиной Данила.
Обернувшись, я увидел, как ярко пылают его глаза. Он даже восхищенно приоткрыл рот.
— Настоящий ангел! Боже ж ты мой!
Дверь вновь отворилась. На пороге появилась еще одна женщина. На этот раз постарше – лет тридцати. Собранные ниткой жемчуга каштановые волосы волнами спадали на плечи из-под небольшой кокетливо сдвинутой на бок бархатной шляпки. В ушах сверкали бриллианты. Под стать им сапфирами сияли голубые глаза. Аристократичные черты – тонкий ровный носик, упрямо поджатые губы и румяные щеки.
