— Шли бы вы, господин хороший, восвояси, от греха подальше… А то, неровен час… — Уже пробовал меня припугнуть.
По-доброму, похоже, не выйдет.
— Да знаю я, мой любезный Маниша, как задолжал вам пан Анжей, лучше бы нам по-хорошему договориться…
— Мыкола! Грыцько! — неожиданно тонким голосом взвизгнул гном.
Время, отведенное на переговоры, похоже, истекло. Нужно поторапливаться.
Сначала я "усыпил" охрану, затем переключился на уже почувствовавшего беду и бросившегося к двери жида.
— Ну-ка постой, голубчик! — внушал я изо всех сил сопротивлявшемуся ростовщику. — Неси-ка две сотни червонцев и перстень Вышнегорских. Ну же! Живей! Живей!
Ни до, ни после мне не приходилось с таким трудом контролировать чье-либо сознание. Еврей скорее был готов отдать своему Богу душу, чем расстаться с ценностями. Он ступал будто на гильотину, едва передвигая ноги. Сердце трепыхалось, выскакивало из груди, готовое вот-вот разорваться. Отдав мешочек с золотом и бархатку, в которую завернул перстень, рухнул навзничь. Случившееся было выше его сил.
На этот раз моя совесть молчала. Более того, так и подмывало оставить Блюцу часть воспоминаний.
Но, понимая, сколь серьезен враг – не решился. И ему, и охранникам начисто стер память о моем визите.
За дверью меня встретили ночная прохлада, наполовину ущербная луна и глубокое августовское небо, усыпанное мириадами звезд. Время от времени одна из них срывалась и прочерчивала яркий след на небосклоне. Легкий ветерок шевелил мои, уже чуть успевшие отрасти волосы, приятно холодил разгоряченное лицо.
"Включив" ночное зрение, быстро зашагал к постоялому двору. Туда, где меня ждали слуги и накрытый овечьими шкурами топчан.
* * *
Когда я проснулся, ни Грыцька ни Данилы в нашем "люксе" уже не было. Сквозь зеленоватое мутное стекло маленького оконца с трудом пробивался свет. Полумрак безраздельно главенствовал в комнатке.
"Который час?" – захотел взглянуть на часы и горько рассмеялся.
Но тут иная мысль молнией пронзила мозг. Рывком сел, проверил карманы лежащей рядом на табурете одежды.
Кошели с червонцами и бархатка с перстнем на месте. Облегченно вздохнул. Потом стало стыдно: зря подумал на ребят.
Провел языком по зубам. На них собрался налет. Достав тряпицу и соль, вышел во двор в поисках воды.
Вытянул из колодца протекающую по швам деревянную бадью, плеснул в лицо студеную водицу, почистил зубы. Никак не могу избавиться от этой "вредной привычки" будущего. Утерся рукавом. Слава Богу, в этом плане многим легче, уже почти привык.
