Зозуля, перестав кричать, поднимал дочь с земли.
Из соседних хат стали выходить люди, шушукаться. Особой радости на их лицах я не заметил. Скорее наоборот: озабоченность и страх. Мол, что теперь с нами будет? Пан Стоцкий просто так это не оставит. Вместо одного пострадает все село.
Понимая, что делать мне тут больше нечего, опустив голову, побрел обратно.
Конечно, лучше всего было сразу уйти из Горбов. Но не хотелось подставлять приютивших меня Овсия и Палажку. Чего доброго виновными могут счесть их.
Ночевал у реки. А утром зазвенел колокол, призывая казаков на сход. Не дожидаясь особого приглашения, побрел и я.
В центре села, вокруг висящего на цепи, словно ведро на коромысле, колокола толпился народ. Чуть в стороне, на лаве, с видом завоевателей, развалившись, сидели и покуривали трубки четверо пришлых казаков. Их кони были привязаны рядом. Один из них выглядел так, словно накануне угодил в жернова мельницы, куда вчера так и не доехал Зозуля. Все лицо синее. Разбитые губы распухли и с трудом приоткрываясь, выпускали облачка дыма. Рука замотана цветастым платком. Он был хмур и зол. Чему немало способствовали шуточки, отпускаемые друзьями.
— Это он? Тот дурнык, что вас вчера побил? — спросил один, указывая на меня. — Мыколо, он? Чего молчишь?
— Пан Стоцкий как увидит… то бежать тебе не оглядываясь в самую Сечь, да и там будешь посмешищем… Говоришь, борону бросил… — недоверчиво качал головой другой.
— Да они сами еще до того как ехать заглотили лишнюю четверть, — махнул рукой третий.
Тем временем возле колокола вещал атаман Степан Зозуля. За прошедшие сутки он осунулся и казался еще ниже. И без того рябое лицо сейчас было и вовсе серым.
— Пан Стоцкий велел выдать убивцу…
Казаки зашумели. Заговорили все сразу, заглушая голос атамана.
— …Вот кровопийца! Сам ведь заслал…
— Нельзя выдавать, позор-то какой… нашему селу навек… дети и те не смоют…
— Выдать, на кой черт нам тот дурнык… за него страдать…
— Зозуля теперь храбрый – Наталку еще вчера до кума в Полтаву отправил…
— …Да помолчите же, пусть говорит…
— …А что Петро? Живой?.. Отлежится… Слава Богу…
Атаман повысил голос.
— Тихо, козаки! Убивца – он и есть убивца… Нужно выдавать…
— …И поворачивается ж язык, — прошептал стоящий за спиной Овсий. — Его ж дочку боронил… А он – выдать… Креста на нем нет…
— …Не выдадим, — продолжал атаман, — пан грозится побить все село…
— …Не посмеет… да кто его знает… Лучше выдадим дурныка… Выдадим… Пусть забирают…На кой бис он нам сдался…
