— Мэм, по-моему, вам еще рано ходить…
— Что вы, сэр… Через две недели я должна вернуться на сцену. Поэтому чем раньше начну ходить, тем лучше.
Эдуард боялся найти в Дороти Джордан еще одну Дюлек, но его опасения не подтвердились — перед ним стояла не легкомысленная свистушка, а приятная полненькая женщина, настоящая мать и душа семейства. И голос у нее оказался приятный, с теплыми интонациями. Одним словом, Уильяму, судя по всему, повезло.
Дети носились по комнате, и родители не одергивали их. Уильям, позвонив в колокольчик, попросил, чтобы принесли младенца, и Жюли впервые испытала страх, представив, что ей придется увидеть, а может быть, и подержать в руках новорожденную. Однако она все же нашла в себе силы взять на руки крошечное создание, в то время как гордые и счастливые родители смотрели на нее и на Эдуарда, который уже вовсю играл с детьми.
Удивленно наблюдая за ним, Уильям заметил:
— Эдуард, тебе самому пора обзавестись семьей.
Эдуард, оторвавшись от детской забавы, ответил брату прямым взглядом:
— У нас с мадам нет желания заводить детей.
При следующей встрече Жюли и Мария поспешили воспользоваться возможностью выговориться и облегчить душу.
— Милая миссис Фитцхерберт, ну почему… почему он отказывается?! Я не понимаю! Вы не представляете, как тяжело у меня на сердце всякий раз, когда я вижу или держу на руках чужого ребенка!..
— Я могу это представить.
Мария произнесла эти слова с таким спокойствием и уверенностью, что Жюли посмотрела на нее с нескрываемым изумлением:
— Вы… тоже?
Мария кивнула:
— Да. Но в моем случае это была необходимость. Тогда я сама охотно согласилась. Никто из моих детей не мог бы претендовать на трон, даже если бы Георг, их отец, когда-нибудь стал королем… И поэтому… поэтому… я обещала, что расстанусь с любым ребенком, который у меня родится.
Голос ее дрогнул, слезы полились по щекам. Но женщина быстро справилась с чувствами:
— Но у вас все по-другому. Эдуард далек от линии престолонаследования, и вам нечего бояться… особенно теперь, когда принцесса Шарлотта стала прямой наследницей трона. Впрочем, Уильяма никогда не заботила эта проблема…
— Но они с Эдуардом совсем не похожи. Разве нет? Уильям всегда весел и беспечен, и ему все равно, что говорят о нем в обществе. А Эдуард страшно гордый и очень заботится о своем достоинстве.
— Да, только гордость и достоинство порой вредят ему. Впрочем, вы любите его и таким, дорогая Жюли. Разве нет?
К марту Жюли и Эдуард вполне обжились в новом доме на Найтсбридж. И весьма своевременно, поскольку предстояло устроить грандиозный торжественный прием по поводу столь долгожданного вступления Эдуарда в герцогские права. Теперь он стал герцогом Кентским и Стрэтхернским, а также графом Дублинским с годовым содержанием от государственной казны в двенадцать тысяч фунтов стерлингов.
