Катрин закрыла лицо руками, но Жюли, словно зачарованная, наблюдала за процессией, пока та не скрылась из вида.
— Я думала, казнь произойдет сегодня на рассвете, — прошептала она и, словно голос ее вдруг обрел силу, воскликнула: — Как он мог?! Как он только мог?!
Чтобы утешить подругу, Катрин де Салабери обняла ее за плечи.
— Не нам с тобой упрекать его, Жюли…
— Но к чему такая жестокость?! Разве не достаточно, что этот человек и так приговорен к смерти?
— Его высочество не первый, кто изобрел такое мрачное предупреждение будущим заговорщикам. Губернатор Симкоу в свое время приказал расстрелять дезертира, поставив его на колени в собственном гробу…
— О, Катрин, перестань!.. Я не могу этого слышать!..
В тот день Эдуард вернулся домой рано. Жюли сидела в своей комнате и лишь обрадовалась тому, что заблаговременно закрылась на ключ, когда услышала на лестнице его торопливые шаги. Обнаружив дверь запертой, принц, похоже, удивился и, громко постучав, позвал радостным голосом:
— Жюли, открой! Это Эдуард.
— Уходи. Я больше не хочу с тобой разговаривать.
— Жюли! Что еще за игры? Открой дверь!
— Я видела тебя сегодня утром, — крикнула она из-за двери. — Во главе этой ужасной процессии…
— Ах вот оно что… Да открой же дверь, Жюли, я все тебе расскажу…
— Я ничего не хочу слушать. Я видела слишком много.
Они препирались до тех пор, пока Эдуард не разозлился. Он бросился к своему экипажу и уехал в Квебек.
Посетив Жюли на следующий день, Катрин нашла ее в довольно спокойном расположении духа.
— Ах, ma chйrie, конечно, тебе стало легче, когда его высочество все объяснил!
— Объяснил?
— Ну да, насчет рядового Дрейпера. О том, как в последний момент он отменил смертный приговор.
— Нет, я ничего не знаю. А что случилось?
— Тогда слушай. Месье де Салабери лично присутствовал там и видел все своими глазами. Рядового Дрейпера привязали к столбу, и взвод солдат уже занял свои места и вскинул ружья. Тогда его королевское высочество подошел к приговоренному. Он объяснил ему, как плохо тот себя вел, выразил надежду, что тот усвоил урок, а потом объявил, что он, принц Эдуард, прощает его и дарует ему свободу. А после этого вся процессия вернулась в Квебек. Ну разве не великодушно со стороны принца?
— Великодушно? Причинить человеку такие страдания? Да это не великодушие, а самое настоящее зверство и садизм…
— Послушай меня, Жюли. Любой солдат живет двойной жизнью. Кому, как не мне, знать это — ведь мой отец был солдатом и я вышла замуж за солдата. Как только он касается рукоятки своего меча, он становится совсем другим существом, нисколько не похожим на того человека, который еще вчера сжимал тебя в объятиях… А теперь поезжай-ка со мной в Бопорт и оставайся у нас на ужин. А я пошлю кого-нибудь в Квебек с просьбой к его высочеству присоединиться к нам.
