— А скажи, Эдуард, разве не чудесно создать такую же семью, как де Салабери?
Его реакция поразила Жюли. Сначала зловещее молчание, словно он потерял дар речи, потом резкий, жесткий ответ:
— Нет, Жюли, никогда. Никаких детей.
Теперь настала очередь Жюли прийти в замешательство. Она не могла поверить в то, что услышала.
— Но… Эдуард… Ты, конечно, не считаешь… не имеешь в виду… А что, если бы у нас уже родился ребенок?..
— Нам пришлось бы расстаться с ним… отдать кому-то на воспитание…
Жюли схватилась за поводья, которые держал возлюбленный, и резко дернула. Так, что лошади замедлили шаг и остановились.
Жюли и Эдуард посмотрели друг другу в глаза. Он — холодно и сурово, она — раскрасневшись от гнева.
— Но почему? Ведь другие принцы не отказываются от своих родных детей!
— Не отказываются? А ты когда-нибудь слышала, чтобы мой брат принц Уэльский и миссис Фитцхерберт исполняли роль счастливых родителей?
— Но разве она… Разве у них есть ребенок?
— Кто знает? Георг говорил, что у них с Марией полное взаимопонимание. Так что ребенок… благоразумно укрытый от…
— Ты хочешь сказать, что и сам поступил бы так же?
— Да. Потому что я не смог бы вынести позора, когда толпа обсуждала бы мое внебрачное отцовство, отпуская остроты и злые шуточки у меня за спиной…
— Но… ведь ты так обожаешь детей! Вспомни, как ты восхищался ребятишками де Салабери…
— Им посчастливилось родиться законными…
— Да как ты… вы смеете! Вы оскорбляете меня, сэр!
— Жюли, перестань!.. Ну зачем мы сейчас говорим все это? Ведь до детей пока дело не дошло.
Жюли промолчала, и остаток пути они проехали молча. А на ночь она заперла дверь в свою комнату — даже не столько для того, чтобы не впустить его, сколько для того, чтобы дать волю слезам.
Несколько дней они почти не разговаривали. Но приближалось новогоднее торжество, и Жюли поняла, что не может подвести Эдуарда, а поэтому должна быть на празднике идеальной хозяйкой — счастливой, улыбающейся, гостеприимной. В канун Нового года в час послеобеденного отдыха она принесла в комнату новое платье, работу над которым только что закончила:
— Вам нравится, сэр?
Вместо ответа, он вскочил и порывисто заключил любимую в объятия. Голос его дрожал от волнения:
— Жюли… Жюли… Я думал, что потерял тебя навсегда. — Эдуард нежно целовал ее и не сразу внял вопросу. Наконец он оторвался от женщины и посмотрел на платье. — Оно прекрасно. Но моя Жюли прекрасней!..
Теперь, когда страсти наконец улеглись, Жюли пыталась мысленно убедить себя, что, если бы у них родился ребенок, все, наверное, обошлось. И все же она решила поделиться с Катрин и рассказать ей о том, что произошло у них с Эдуардом.
