— Что ты за хозяйка! — вскипел Грегор еще раз. — Ведь ты несколько лет была замужем, заботилась о муже и ребенке, неужели за это время нельзя было чему-нибудь научиться?
Он знал, что это мое больное место. Несмотря на все мои старания, я действительно никогда не была хорошей хозяйкой. Мои поварские способности были минимальны, мне с большим трудом удалось организовать более-менее бесперебойное функционирование нашего домашнего хозяйства, и я часто зависела от добросовестности и честности своих добровольных помощников. Когда мы приглашали гостей, я могла предложить интересные идеи, чтобы вечер прошел успешно, но никогда не знала, как их реализовать. Я вела себя робко и нерешительно, когда мы с Юргеном занимались обустройством нашей квартиры. Эта задача часто ложится па плечи женщины. Результат не обрадовал ни меня, ни Юргена. Когда я осталась одна, этот мой недостаток потерял свое значение. Во время наших коротких встреч с сыном мне удавалось выполнять все его желания. Грегор же предъявлял требования по большей части не к качеству, а к количеству пищи. Таким образом, я довольно сносно со всем справлялась. Я совсем не намеревалась оставлять Грегора в этот вечер без ужина. Это было случайным совпадением, но оно пришлось как раз кстати.
— Иди домой, — сказала я мягко, не обращая внимания на его упреки. — Или зайди в одну из своих забегаловок, где тебя всегда так хорошо обслуживают. Рената Ульрих сегодня не подает.
— Ты, оказывается, не только капризна и неблагодарна, ты еще и несправедлива ко мне. Я ведь хотел сделать как лучше. В твоем поведении нет никакой логики.
Я очень не хотела терять так редко посещавшее меня ощущение душевного спокойствия, легкую, неуловимую эйфорию, поэтому я отдала ему должное, признавшись в том, в чем он действительно был прав: моя логика сегодня явно хромала. Потом я по-дружески попросила его уйти и оставить меня одну.
Он стал собираться, не в силах скрыть свою обиду. Когда я с облегчением подумала, что он уже ушел, Грегор вдруг появился в дверях и, не поднимая на меня глаз, сказал:
— Я иду сейчас есть гуляш. Мне все равно, где я его съем — в итальянском или греческом ресторане. А твоя стряпня вообще не имеет названия.
Он наверняка по-другому представлял мою реакцию на его слова. С моих губ не сходила улыбка, пока он не хлопнул дверью.
* * *
Наконец я решилась войти в палату. Мама казалась маленькой и слабой среди огромных подушек. Смутившись, она жестами показала мне, как неловко чувствует себя оттого, что не смогла предотвратить мою встречу со своим сыном.
