— Скажи мне, что делают пушки, что?
Густав взял одеяло и завернулся в него, чтобы не злить больше свою жену.
— Ты видишь за окном лучи прожекторов? Они освещают облака дыма и огня при выстрелах.
— Значит, этот огонь — от пушек?
— Да, — ответил отец, — при каждом выстреле получается огонь.
— В кого они стреляют? — спросила Рената.
— Сначала ни в кого, потом во вражеские самолеты.
— А пушки всегда так грохочут?
Отец кивнул.
— Смешно, — сказала девочка.
Инженер закрыл окно, без слов взял с дивана подушку и одеяло и отнес их в спальню. Ирена ничего не сказала и последовала за ним. Девочка осталась стоять в двери между спальней и гостиной.
— Мы все же должны попытаться заснуть, — сказал инженер, — стрельба продлится до половины второго.
— Можно мне остаться у вас? — спросила Рената, испугавшись смелости этого вопроса.
— Ну иди, — ответил отец.
Девочка устроилась между родителями, потянула на себя одеяло и укрылась им с головой. Скоро она уже не слышала шума за окном. Инженер с женой молча прислушивались к звукам извне, пока те точно в назначенное время не затихли. Но и потом они еще долго лежали без сна.
— Как я выгляжу? — спросила я Грегора, который сидел перед телевизором и смотрел программу новостей. Он удивленно смерил меня взглядом и сказал: «Как всегда». Но чуть погодя он все же захотел узнать, почему я об этом спросила.
— Потому что я хотела услышать другой ответ, — объяснила я.
Он встал, выключил телевизор — новости науки и искусства не интересовали его — и провозгласил:
— Сегодня вечером мы ужинаем в ресторане.
Он редко приглашал меня в ресторан, и раньше я обрадовалась бы. Вот и сегодня он ожидал, что я с благодарностью приму его предложение, и с покровительственной улыбкой ждал моего отклика. Но я сняла пальто, прошла в прихожую, повесила его на вешалку, вернулась, тихо напевая что-то про себя, все еще не дав ему ответа.
— Сегодня мы ужинаем в ресторане, ты слышишь, Рената? — Он встал, подошел ко мне и положил руки мне на плечи. — В итальянском или в греческом? — спросил он и выпустил дым прямо мне в лицо, чего я терпеть не могла.
Я мягко, но решительно убрала его руки с плеч, села, сняла туфли, поискала тапочки. Потом направилась в ванную, приняла душ и вышла уже в халате.
— Что все это значит? — спросил Грегор. Он был скорее растерян, чем рассержен. Я включила торшер и поудобнее устроилась в кресле.
— Это значит, что сегодня я не хочу никуда идти. Но я весьма благодарна тебе за эту милую идею.
