* * *
Тогда, во время их последней встречи, он тоже ничего не спросил у отца о его новой жене. Когда отец сообщил ему, что должен покинуть Европу по служебным делам, Матиас захотел узнать, нет ли других причин для этого отъезда. Отец медлил с ответом. Они сидели в светлом, элегантном бюро Юргена. Руки Матиаса, лежавшие на пухлых подлокотниках кресла, обтянутого гладкой, коньячного цвета кожей, вспотели и прилипли к ним.
— Не смотри, пожалуйста, на эту поездку как на побег, — сказал наконец отец, — я два года пытался устроить здесь свою жизнь по-новому, но должен признать, что это невозможно. Мне сорок семь лет, мне предложили хороший контракт, чересчур хороший для моего возраста, я его принимаю и попробую начать все сначала в другом месте. Я хочу порвать здесь со всем — («Еще раз порвать», — подумал Матиас) — и возвращаться сюда в качестве гостя. Если говорить откровенно, это решение далось мне тяжело только из-за тебя. Мне совсем не так трудно отказаться здесь от своей профессиональной самостоятельности, ведь на новом месте я буду только служащим, хоть и на руководящем посту. Чтобы зарекомендовать себя, мне придется приложить много сил, именно это меня и привлекает. Ты вырос и сейчас стоишь на пороге взрослой жизни. Это дает мне надежду, что уже сейчас ты можешь хоть немного разобраться в том, что произошло, а со временем поймешь меня еще лучше! В финансовом отношении я о тебе позаботился. На твое имя открыт счет. Сейчас право пользоваться этим счетом принадлежит нейтральному лицу, матери моей жены. Ты знаком с ней. Она будет заботиться о том, чтобы денежные переводы своевременно поступали в интернат и твоей бабушке, которая будет выдавать тебе деньги на личные расходы. К сожалению, твоя мать не хочет иметь со мной никаких денежных отношений, даже когда это касается тебя. Как она, собственно, поживает?
— Хорошо, — сказал Матиас, хотя это было неправдой. Маме снова пришлось переехать на другую квартиру, так как плата за последнюю опять оказалось ей не по карману. «Комнатой» Матиаса, когда он приезжал на каникулы, был теперь отгороженный мебелью угол гостиной площадью два на три метра, с узким, высоким окном, которое выходило на балкон.
— Я письменно сообщил ей о моем решении, она узнает обо всем самое позднее завтра.
— Не думаю, — мучительно вымолвил Матиас, — у нее теперь другой адрес.
— Опять? — удивился Юрген. Он встал, подошел к бару, налил себе виски и стал пить его маленькими глотками. — Хочешь чего-нибудь? — обратился он к сыну. — Мне кажется, здесь где-то был сок.
