Так, значит, у Камиллы есть дом. У той самой Камиллы, которую я знала с детства. Это был удар. Я чувствовала, как вздрагивают мускулы на моем лице, и не могла скрыть этого. Ведь у меня уже не было дома. Не было даже собственной квартиры. Но об этом, решила я, Камилла ни за что не узнает. Может быть, пыталась я себя успокоить, ее слова о доме — ложь? Мне казалось, что и ее рассказ о счастливой семейной жизни сильно преувеличен. Она ни слова не сказала о своем муже. Конечно, чтобы смутить, задеть ее, я должна прямо сейчас, сию секунду, спросить ее о муже. Франц Эрб всегда был сомнительной величиной в жизни своей жены.
— Ты ничего не сказала о своем муже, — произнесла я и безобидно взглянула на нее в ожидании ответа.
— Мой муж умер.
Она сказала это все с той же любезной улыбкой, так, как будто мы говорили о погоде. К сожалению, я легко теряю самообладание, и как ни стараюсь скрыть свой душевный порыв, свое удивление, знаю, что мне это никогда не удается.
— Как, когда? — спросила я с чувством неловкости.
Она охотно рассказала.
Год назад. Несчастный случай. Я бубнила что-то о трагичности происшедшего, о своем сочувствии, но она не дала мне договорить, спокойно сказав, что так лучше. Ее муж вел беспорядочный образ жизни и был по-своему счастлив. Нет ничего несправедливого в том, что все это прекратилось в одночасье, неожиданно и быстро.
— Ты не против, если я немного проеду с тобой? — спросила она, когда наконец-то показался автобус.
Я кивнула и пропустила ее вперед, потом медленно взобралась за ней на ступеньку автобуса. За мной никого не было. В руке я держала талон, чтобы сразу же пробить его. Автобус тронулся. Камилла собиралась пройти в глубь салона и обернулась ко мне. В это мгновение я выпрыгнула из уже движущегося автобуса, не обращая внимания на транспорт. Мне повезло. При падении я лишь на секунду почувствовала боль в бедре. Рукав пальто под левым локтем был распорот чем-то острым, кожа в том месте горела. Я поднялась пошатываясь. Правой рукой я судорожно сжимала сумку, платок спустился с головы на воротник пальто. Я смотрела, как Камилла, жестикулируя, устремилась через салон к водителю, видимо желая остановить автобус. Я подумала, что ей, слава Богу, ничего другого не остается, как уехать, и, спотыкаясь, поднялась на тротуар. Там собралось несколько человек. Они подошли ко мне, спросили, не ушиблась ли я. Я сказала, что все в порядке, и поспешила уйти. Добравшись до ближайшего переулка, я нажала ручку какой-то двери. В подъезде было холодно. Я прислонилась к стене и некоторое время стояла так. Мое дыхание постепенно успокоилось, и я начала разбираться в своих мыслях.
