Она приготовила ужин для одной себя с гораздо меньшим энтузиазмом, чем ожидала, и съела его, разглядывая страницы одного старого журнала, но при этом не думала ни о том, что ест, ни о журнале. Она пыталась определить место неизвестной и очаровательной Тесс в привычной ей жизни, и у нее пока совершенно ничего не получалось.
Если эта Тесс сейчас была подружкой Доминика, почему он спрятался в одиночестве в самом сердце Уэльса? И почему он так редко уезжал, ведь только так он мог получить доступ к телефону? В этом не было смысла, разве что он оказался здесь из-за этой девушки. Возможно, они расстались, и он искал уединения, чтобы ее забыть… но это совершенно не сочеталось с его поведением и веселыми, уверенными манерами, которые были для него характерны.
Наконец Дерин, пожав плечами, попыталась выбросить это из головы. В конце концов, какое ей дело до того, кто такая эта таинственная Тесс и что здесь держит Доминика Грегори. Ее в первую очередь должен сейчас волновать Джеральд и то, справедливо или не совсем она обошлась с ним, отказавшись от поездки в Африку.
Перед сном Дерин твердо решила подольше понежиться в хорошей ванне. Она поставила два полных до краев металлических чайника на плиту, после чего пополнила запасы воды, налив ее в огромное эмалированное ведро, которое нашла под раковиной. Конечно, оно будет нагреваться целую вечность, но если она хочет для разнообразия принять по-настоящему полную ванну, оно того стоит.
Обычно Дерин гораздо быстрее принимала утреннюю ванну, чем ей это нравилось, потому что знала, что Доминик ждет, когда ему разрешат войти, но сегодня вечером она могла себе позволить не торопиться, и она собиралась воспользоваться этим в полной мере.
Она принесла душистую пену для ванны и смягчающий кожу лосьон. Осторожно задернула занавески, потом разделась и, шагнув в старую ванну, соскользнула в спокойную, шелковистую горячую воду, вздыхая от удовольствия, которому ничто не мешало. Она погрузилась в воду почти целиком и положила голову на край ванной, подложив под нее полотенце. Хотя колени поневоле пришлось согнуть, ощущения все равно были великолепными, и она блаженно закрыла глаза. Ничто и никто теперь не имели для нее никакого значения — ни Доминик, ни Джеральд, ни таинственная Тесс — вообще никто. Она пребывала в экстазе.
Должно быть, Дерин задремала, потому что некоторое время спустя она вдруг широко открыла глаза и уставилась на дверь, приоткрыв рот от охватившего ее удивления. Без сомнения, кто-то проявлял желание войти, а ей и в голову не пришло запереться, потому что она никак не думала, что ее может кто-нибудь навестить, особенно среди ночи.
